— Нет.

— Тогда я вам скажу: нет, не было и, наверное, не будет в мире худшего автора! Вчера в зале было пятеро зрителей. Сегодня, по–видимому, будет трое. И знаете, кто, в основном, ходит? Врачи–психиатры. Им интересно понаблюдать за нервными людьми во время наших спектаклей. Все пьесы Дирборна проваливаются, но он неустанно пишет новые!

— Пишет? Но ведь он же слепой!

— Говорят, что диктует своему секретарю…

— Зачем же дирекция театра ставит спектакли по таким плохим пьесам?

— Им лучше знать.

— Кому принадлежит театр?

— Какому–то страховому обществу. Послушайте, а кто вы такой? Все спрашиваете, спрашиваете… Зачем вам все это?

Ларри назвал себя.

— Простите меня, — сказал кассир. — Если бы я знал, что передо мной знаменитый инспектор Хольт…

— То ни за что не поделились бы своим мнением о пьесах Дирборна, — закончил Ларри.

Оба улыбнулись.

— Я хотел бы взглянуть на ложу «А». Разрешите?

— Я провожу вас. Все равно в кассе делать нечего.

…Инспектор вошел в ложу, из которой исчез Гордон Стюарт.

В ней не было ничего особенного, только персидский ковер покрывал пол, и три кресла были обиты великолепным бархатом.

— Другие литерные ложи так же роскошны?

— Нет.

Ларри вышел в узкий коридор.

На стене, прямо напротив ложи «А», висел красный ковер.