— Больше ни от кого нет писем? — спросила она, когда он снова углубился в чтение.

Гринби отложил письмо, которое только что читал, улыбаясь.

— Удивительно! — сказал он, — каждый всегда счастлив на свой лад. И каждый, почти каждый, не понимает, как можно быть счастливым по–другому. На иной лад…

Мэри быстро взглянула на мужа и опустила глаза.

— А ты теперь счастлив?

— О, да, — воскликнул он, — я действительно счастлив!

Он произнес это так горячо, что она почувствовала некоторую неуверенность в его тоне.

— Ты так счастлив, как хотел бы? — Она играла с огнем и знала это, но все же не могла промолчать.

— Я даже счастливее, чем когда–либо мог мечтать!

Он встал и серьезно смотрел на нее.

— Но ты бледна. Ты плохо себя чувствуешь?

Мэри улыбнулась.

— Меня волнует будущее. Меня мучает совесть. Я чувствую, что в некотором смысле стою между тобой и твоим счастьем…

— Ты мое счастье, — тихо сказал он.

Его слова звучали просто и искренне. Чувствовалось, что они идут из самой глубины его души.

Мэри покраснела, и, чтобы скрыть смущение, взяла в руки чашку.

— Возможно, когда–нибудь ты тоже почувствуешь любовь. Ради этого стоит жить…

— Но представь себе, — торопливо прервала мужа Мэри, — а если это никогда не придет, то стоит ли так рисковать?..

— Если это и не будет большой любовью, все–таки это может стать чем–то не менее драгоценным в жизни…

Она сидела, опустив глаза и молча играя чашкой.