— О монахах полуночи. Я очень заинтересовался ими. Существует какое–то тайное общество под этим названием. Вы не слыхали? Вы ведь многое повидали на своем веку. Он, не умолкая, бредил ими. Собственно, мне не следовало бы разглашать врачебную тайну, но… И когда он говорил о них, почему–то всегда упоминал имя «Джоан». Я не прочь бы узнать, кто эта таинственная женщина.

Джемс промолчал.

— Во всяком случае, это очень распространенное имя. Вы не обращали внимания, как порой входят в моду то одни, то другие имена? Почти все Марджори, как и все Доры и Доротеи родились в 1896 году. Все Джоан нынче примерно в девятнадцатилетнем возрасте. Сейчас новорожденных девочек нарекают Маргаритами. Как странно устроен свет!

Вскоре он попрощался с Джемсом и направился в дом, где его ждал пациент.

Морлек задумался. Нет, Джоан хотела его напугать или просто пошутила — ему страстно хотелось верить, что она свободна. Он утешал себя, как мог, и не хотел отказаться от нее.

Когда Джемс обогнул Старый Дом, навстречу промчался автомобиль итальянской марки. На мгновение он придержал лошадь и посмотрел вслед машине. За рулем сидел Ральф Гамон. Вряд ли его присутствие в этих краях представлялось кому–либо приятным и полезным.

— К вам приходили полицейские, сударь, — театрально заявил ему Бинджер, выбежав навстречу.

— Кто? Спунер или Финниган?

— Нет, они пришли сюда все и допрашивали Вильяма. Как странно, что дворецкого, как и меня, зовут Вильямом…

— Перестаньте болтать, — нетерпеливо оборвал его Джемс. — Что они говорили Вильяму?

— Хотели узнать, не выходили ли вы прошлой ночью из дому. И Вильям им сказал, что, насколько ему известно, вы всю ночь провели дома. А я–то наверное знал, что вы были дома, и так и сказал им. Они записали мои слова в протокол.

— Когда они ушли?

— Они еще не ушли. Они прошли к вам в кабинет. Один из них сказал, — а всего их было трое, — что скверно себя чувствует и хочет отдохнуть: уж очень сильно солнце напекло ему голову.

— Насколько я успел заметить, солнце за последний месяц не выглядывало ни разу. Должно быть, третьего зовут Уэллингом. Это вполне в его стиле.

— Совершенно верно, сэр, так его и зовут. Пожилой, седой человек, а ведет себя, как ребенок, или не в своем уме. Поставил граммофон на стол и все спрашивал, к чему в нем боковое отверстие. Просто ужасно, что взрослые люди иногда ведут себя так ребячливо.

— Да, это ужасно, — убежденно заявил Джемс и поспешил к себе в кабинет.

Уэллинг, как ни в чем не бывало, разглядывал одну из гравюр, украшавших камин. Завидев хозяина, он приветливо улыбнулся и сказал: