— Ну, услышала шум какой-то, голову подняла, смотрю — она будто равновесие потеряла, на перила оперлась, край обвалился, она не удержалась и сорвалась.

— Она одна была?

— Да… вроде. Я больше никого не видела.

Отпущенная с миром, тетка поспешила вернуться на прежнее место. Стоя чуть поодаль, сцепив зубы, Глеб слушал реплики:

— Молодая какая, красивая…

— Она с шестого, манекенщица, кажется. У нее еще дочка маленькая.

— А муж на «мерседесе» ездит. Говорят, бандит.

— Да какой там бандит. Просто ворюга.

— А может, сама бросилась?

— Да какое там сама. Балконы такие. На ремонт дома деньги гребут, а ремонта никакого не делают. У нас вон тоже все в трещинах.

— А мужу-то сообщили?

И тут толпа замолчала. Из подъезда вышел Олег Свирин. Глеб никогда его не видел, но по тому, как смотрели на него люди — видимо, соседи, — понял, что это он.

Свирин подошел к Илоне, наклонился, осторожно провел рукой по ее волосам. Отвернулся, закрыл лицо ладонями.

Ты же смеешься, сволочь! Ты же доволен! И лицо прячешь, чтобы люди этого не увидели.

Глеб почувствовал такой прилив ненависти к этому бледному сморчку с алюминиевой щетиной на лице, что едва сдержался, чтобы не подойти, не ударить. Не убить.

С воем подкатила «скорая», за ней — милицейская машина. Врачу достаточно было бросить беглый взгляд, чтобы все понять. Молодая светловолосая женщина в халате, надетом поверх куртки, наклонилась, дотронулась до шеи, приподняла веко.

— Вызывайте «труповоз», — устало повернулась она к подошедшему милиционеру. — Тут перелом шейных позвонков, черепно-мозговая. Внутренние разрывы наверняка.

— Вы кто, муж? — спросил у Свирина хмурый капитан. — «Скорую» вы вызвали?

— Нет, я… уже вызвали. Я не знал, я спал… — забубнил тот.

— Вот тот молодой человек вызвал, — указали на Глеба сразу трое очевидцев.