– Хрен с ним, – Володя вздрогнул от своего голоса. Слишком долго кругом было тихо. Звуки умерли вместе с магазином. Чтобы не растеряться и удержать себя от очередных провалов памяти, Вожорский насвистывал, а потом и запел:

– Как шли мы по трапу на борт в холодные, мрачные трюмы…

Подмигнул девушке на стене и налил ещё кофе. Девушка на плакате рекламировала сотовую связь «Билайн». Красиво склонившись к углу плаката, с трубкой у уха блондинисто улыбалась и пошловато гладила себя по колену. Возможно, плевать она хотела на сотовую связь и предпочитала половую. Володя ухмыльнулся и подумал: окажись подобная девица здесь сутки назад, кто-то нашёл бы ещё одно применение телефону, устав от калькуляторов. Но девушке повезло. Она была живой, вернее – нарисованной, как живая. И счастливая. И что-то в ней раздражало. Её улыбка? Может ли чувствовать себя бодрым последний землянин? Вовка не знал. Он был сыт. И что? Пил шампанское, курил, хрустел печеньем и смотрел на жизнерадостную девушку. Мягкое кресло. Длинный стол. На полу – палас. Чего лыбишься, дура?

Телефон! Она говорит с кем-то по сотовой связи, поэтому и счастливая. И ему надо говорить! С кем-нибудь! С тем, кто сможет объяснить, что происходит. С тем, кто вырвет его из кошмарного эксперимента.

Красный телефон на столе директора претендовал на святость. Связь с миром. Если тот ещё существует. Володя позвонил знакомой, затем следующей. У него было много знакомых, но никто не брал трубку. Очередные безответные гудки раздражали ухо. Вовка курил, хлебал шампанское, старался не смотреть на рекламный плакат и методично набирал приходящие в голову полузабытые номера. Отвернулся к окну. Из кабинета была видна булочная напротив. Брошенные автомобили, слепой светофор. Яркие белые полоски перехода на асфальте. Внезапно ему действительно захотелось остаться последним землянином. Если всё же допустить, что кто-нибудь решит, наконец, поговорить с требовательным абонентом, суть разговора не имела значения и смысла. «Привет! Володя? Давно слышно не было. Как ты? Как жизнь?» – «Жизнь? Понимаешь, хожу по городу и убиваю людей. Дом сгорел, обокрали, чем ещё заниматься? Поубиваю чуток, иду в магазин, набираю, чего захочу, позвоню подружкам. Потом опять, возможно, поубиваю. Чуть ли не коммунизм! Весело?»

Ну, хоть кто-нибудь подойдите к телефону! Равномерные гудки, однако, успокаивали, унося раздражение. Шампанское рассеивало неопределённость. Если поразмыслить – кто-то должен где-то быть. Пусть даже «блестящие». Вот он я! Посадите меня, только закончим всё это траля-ля. У «блестящих» должен быть штаб… У булочной стоял киоск «Розпечати», и Вовка даже видел стопки газет за разбитой витриной. Надо бы поинтересоваться, кто, что и почему? Чем вообще занимаются «блестящие»? Убивают собак убитых хозяев? Пишут ли об этом в газетах? Володя был не уверен, как и в том, что его будут искать, а если свяжется со штабом – пожурят и посадят. Его даже не отвезут в психушку. Почему? Просто Генка хочет его убить. Генка каким-то образом оказался глубоко законспирированным генералом ФСБ и приказал разнести город, только доставить к нему Вовку Вожорского, живого или мёртвого. Нет – просто мёртвого.