— И это содействует пополнению бюджета, — предположил Майло.

— О да. Каждый год кафедра получает чек от «Трублад эндаумент», фонда, основанного отчимом Гордона. Этого хватает на то, чтобы поддержать нашу… заинтересованность.

— Академическая удавка, — обронил Майло.

— Отлично сказано, детектив. Признаться, ваш сегодняшний визит помог мне более отчетливо увидеть то, что происходит. Если правонарушения, допущенные Гордоном, выходят за пределы моей фантазии, мне, возможно, придется принимать самые серьезные в жизни решения. Но прежде чем я продолжу свой рассказ, мне нужно следующее: вы обещаете держать меня в курсе и предоставить достаточный запас времени; я должна иметь возможность взять отпуск до того, как разразится буря. Это позволит мне избежать участия в уголовно-процессуальных делах.

— Вы увольняетесь, мадам?

— Почему бы и нет, если финансовое положение позволяет сделать это? Вернон постоянно твердит, чтобы я сократила нагрузку. Мы оба давно испытываем страстное желание путешествовать. Может быть, это рука провидения. Так что, если вы хотите больше узнать о недостатках Гордона, вам следует постоянно информировать меня.

— Справедливо, — согласился Майло. — Какие проблемы были у вас с Шуллем?

— Мелкие кражи, небрежные отчеты о расходах. Он часто пропускал занятия, несправедливо ставил оценки. Его лекции отвратительны. Низкопробные доклады о поп-культуре и идиотские списки литературы для чтения. Все сосредоточено на сиюминутном «прозрении» Гордона, а его кругозор чрезвычайно узок.

— Дилетант, — вставил я.

Шулль использовал это слово для характеристики Кевина Драммонда.

— Чтобы быть дилетантом, нужно работать. Гордон олицетворяет все дурное, что сходит за ученость в современной науке. Он мнит себя высшим судией, выносящим приговор миру созидания. Считает себя художником, хотя он всего-навсего жалкий неудачник.

Майло выпрямился.

— Как это?

— Гордон возомнил себя человеком Возрождения. Он рисует ужасные картины, состоящие из клякс. Садовые пейзажи, якобы написанные в импрессионистской манере, по уровню ниже работ ученика средней школы. Вскоре после того, как Шулль появился у нас, он принес мне несколько полотен и попросил организовать ему персональную выставку за счет кафедры. — Мартин фыркнула. — Я выставила его, и он отправился к декану. Но даже связи ему не помогли.

— Человек Возрождения, — проговорил Майло. — Что еще?

— Гордон играет на гитаре и ударных инструментах, и играет отвратительно. Он часто болтал то о выступлении, то о сопровождении сольной импровизации. В прошлом году он вызвался выступить на вечеринке, которую мы с Верноном организовали для студентов-отличников. Тогда я имела глупость согласиться. — Мартин закатила глаза. — И словно всего этого самообольщения ему недостаточно, Гордон утверждает, будто пишет роман — «великий опус», который расхваливает с тех пор, как я с ним познакомилась. Ни одной страницы рукописи я не видела.