― На крыше.

― Я не думаю, что хочу вспоминать, что Энни Белл говорила, прежде чем...

Он оставил предложение незаконченным.

― Она не оставила записки?

― В ее доме и офисе такой не нашли. Она оставила детей со своим отцом, поцеловала их на прощание, как будто ничего необычного не происходит и...

― Сбросилась с крыши.

Том сделал еще глоток.

― Так кого она обвинила перед тем, как прыгнуть?

― Почему бы ей кого-то винить кроме себя?

― Причин нет, ― резко произнес Том, ― кроме того факта, что я тайно записал ее признание и угрожал ей пожизненным заключением в тюрьме. Она неплохо поживала, пока не появился я.

Ум Брэдшоу заметался в поисках ответа, он пытался купить себе время.

― Итак, ― сказал Том, ― что она сказала перед тем, как сделать это? Она должна была что-нибудь сказать.

― В основном она говорила не приближаться и держаться подальше.

― Это все, что она говорила?

― Я пытался отговорить ее, ― ответил Брэдшоу, ― пытался образумить ее, ― он вздохнул. ― Я тоже чувствую вину, если тебя это утешит.

― Почему ты чувствуешь вину?

― Я должен был позвонить профессионалам, а не идти один. Мне не удалось отговорить женщину совершать суицид, и она сиганула с крыши. Что бы я ни говорил, это не работало.

― Это не твоя работа отговаривать людей от суицида.

― Иногда моя, Том, ― твердо ответил Брэдшоу, ― некоторым моим коллегам это удается, но я не смог.

― Может, Энни Белл не видела другого выхода, Йен? Я не думаю, что твои слова могли что-либо изменить, эта женщина не собиралась отправляться в тюрьму, я должен был предвидеть это. Я был слишком занят попытками вытащить ее мужа из тюрьмы, чтобы понять, что она ни за что не станет меняться с ним местами.