– Ой, слышала.

– Ну да, – сказал он. И удивлённо уставился на неё. Заискивающе улыбнулся. Но она знала его как облупленного. – Всё равно, ты ошибаешься. Я уже десять дней как делаю новую книгу.

– Да что ты! Бреши-бреши… А то я не знаю, какой ты, когда пишешь.

– Не веришь – не надо. Только он… вернулся.

– Кто?! В смысле…

Он ухмыльнулся. Хитро. Победно подмигнул ей и снова изобразил заискивающую мину. Она ему нравилась. Елена Павловна. Ей могло быть за пятьдесят, но скорее под сорок, судя по наличию малолетней дочери, оставленной на родственников в Крыму. Она работала у него уже три года, убиралась идеально, оставляя после себя сияющий дом. Они давно перешли на «ты», и он прозвал её «Мадам». И никогда бы себе не признался, что успел привязаться к ней.

– Выбрался из своей тьмы и бредёт сейчас где-то там, за окнами, опять затеял расчленёнку.

– Телефонист? – её глаза блеснули, он не определил, чего в них было больше – интереса или брезгливости.

– Ага. Ждала, признайся?

– Я не твоя поклонница.

– Знаю. Поэтому до сих пор тебя не уволил.

– Параноик.

– Так ты рассказываешь обо мне подружкам?

– Нет. Говорю, что ты маньячина только в своих книгах. И в разбрасывании носков.

– А так я белый и пушистый? Милаха?

– О нет. Ты кто угодно, но только не милаха.

– Ну и на том спасибо. Терпеть не могу таких. А… про мой рабочий стол?

– Нет, – сказала она серьёзно. – Про твою священную корову было бы слишком личным. Значит опять… Форель?

– Угу, – он водрузил руки на четыре сложенных столбиком увесистых тома. – Сделаю ещё одну, и будет Пятикнижие. Канон.

– Ох, не знаю. – Мадам нахмурилась.