Что привело меня к самому важному обстоятельству, повлиявшем на мое решение написать эту книгу. Мне понадобилось четыре года, чтобы провести необходимые исследования и написать роман, то есть работу я начала в 2013 году – задолго до того, как миграционные караваны и строительство стены стали в США главным национальным трендом. Уже тогда я очень расстраивалась из-за того, в каком направлении развивается публичное обсуждение иммиграции в нашей стране. Казалось, разговор все время сводится к политике, и никого не волнует ни этическая, ни гуманитарная сторона вопроса. Даже пять лет назад – а с тех пор ситуация стала значительно хуже – я возмущалась всякий раз, когда в публичном обсуждении упоминались латиноамериканские мигранты. В худшем случае мы относимся к ним как к вторгающейся в нашу жизнь ораве иждивенцев и преступников, в лучшем – как к беззащитной, обездоленной, безликой массе, которая молит о помощи у нашего порога. Мы редко думаем о них как о точно таких же живых людях. Людях, способных принимать самостоятельные решения. Людях, которые могут построить более прекрасное будущее не только для себя, но и для нас тоже – как и многие предыдущие поколения презираемых мигрантов.

Когда в сороковых годах прошлого века моя бабушка приехала в Штаты из Пуэрто-Рико, она была красивой модницей из богатой столичной семьи и молодой женой видного морского офицера. Она ожидала, что именно так ее и воспримут. Но оказалось, что местные придерживаются крайне примитивных взглядов на то, что значит быть пуэрториканкой, что значит быть женщиной из Латинской Америки. Все в ней вызывало у соседей лишь недоумение: цвет кожи, прическа, акцент, мнения. Она вела себя совсем не так, как полагалось типичной boricua[137].

Бо́льшую часть взрослой жизни бабушка провела в США и постоянно ощущала, что ей не рады. Ее возмущали извечные стереотипы, столь распространенные среди гринго. Преодолеть это чувство ей так и не удалось, и отголоски былого негодования по-прежнему раздаются в нашей семье. Хороший пример – я сама. Всегда злюсь на равнодушие, стараюсь бороться с преобладающими в обществе заблуждениями о национальности и культуре. Я остро осознаю, что люди, которые приезжают к нам с юга, – не безликая серая масса, но самостоятельные личности и что у каждого из них есть свое прошлое, своя история и своя причина быть здесь. Мое беспокойство пронизывает мой организм, мою ДНК.

Рассказывая эту сугубо личную историю – от начала и до конца придуманную, – я хотела почтить память сотен и даже тысяч настоящих людей, чьи истории мы, скорее всего, никогда не услышим. Я надеялась создать пространство, в котором мои читатели начнут различать отдельных личностей. Чтобы в следующий раз, когда в новостях нам покажут мигрантов, мы не забывали: в первую очередь все они – люди.