* * *
Это чувство от меня ускользает, и во время написания книги я начинал каждый день, слушая песню Лале «Мои лучшие минуты на земле», а затем, когда это было возможно, оставлял песню звучать фоном, чтобы создать настрой.
Она играет и сейчас, когда я это пишу, и это помогает, но все же я просто немного приближаюсь к тому, что было. Я больше не там, и, может быть, это так же хорошо. Если бы мне действительно удалось описать все идеально, тогда не нужно было бы писать больше историй, и что бы я тогда делал? В отсутствие альтернатив я, подобно Беккету, должен продолжать терпеть неудачу, и терпеть неудачу лучше.
Может показаться, что мы с соседями были удивительно пассивны в процессе, который развернулся на наших глазах. Возможно, мы и проявили пассивность, но, с одной стороны, мы были полностью истощены, а с другой стороны, существует предел, за которым происходящее становится настолько чужим, что кажется невозможным вмешиваться в него. Самолет, который врезался во Всемирный торговый центр, или цунами. Когда у вас нет опыта, соответствующего событию, самая распространенная реакция – просто смотреть и, если выживете, потом говорить: «Это было как в кино».
Увидеть, как белое существо усердно присваивает сущность Улофа Пальме, а затем поглощает одного из моих соседей, – для того, чтобы справиться с этим, у меня не было инструментов, и поэтому я, как и другие, просто сидел там и позволил этому случиться. Когда существо покинуло нас и мы снова услышали, как хлопнула дверь во двор, мы остались там молча сидеть.
Как и прошлой ночью, развитие событий здесь приобретает сказочный характер. Я так ужасно устал, и если уж и дальше сравнивать мозг с мешком песка, то мне казалось, что он лопнул и просыпал свое содержимое мне под веки. Не помню, чтобы мы что-то говорили друг другу, не могу вспомнить, как я вернулся домой, но в ту ночь я хотя бы вытащил матрас, прежде чем заснул.
* * *
В какой-то момент на рассвете я проснулся. Если накануне вечером я чувствовал себя так, словно повалялся в крапиве, то теперь у меня на руке будто пировала армия красных муравьев.
Я моргнул, увидев серый свет, который просачивался между жалюзи, и стал молить Бога, чтобы он позволил мне уснуть. Следующий день будет достаточно сложным, даже если удастся нормально выспаться. Я подтянул колени к животу, высунул правую руку из-под одеяла, чтобы не повредить рану, и сумел снова обнять тьму.
Было уже два часа дня, когда я снова всплыл на поверхность. Я лежал, натянув одеяло до носа, и чувствовал себя не так плохо, как ожидал. Я был опустошенным и обессиленным, но мара, которая, как я думал, запустит в меня когти, как только я приду в сознание, держалась на расстоянии, да и от боли в руке остался только один зуд. Я посмотрел на рану между большим и указательным пальцами, на рану на коже предплечья – и почувствовал радость, что я больше не причиню себе вреда, что все кончено.