— Разрешите представиться. Меня зовут Антон Сомна.

— Анна. Анна Клэр. Не хотите ли чашечку чаю?

— Спасибо, нет. Вы киноактриса?

— Не совсем. Я преподавала в колледже. А вы кто?

— Трудно понять. Мне пытались внушить, что я умер 66 лет назад в городке Миранда, и с тех пор странствую по нижним мирам.

— А что вы сами о себе думаете?

— Ничего особенного. Родился в Москве, уехал в Германию тридцатичетырехлетним болваном, постарел, начал чудить. И зовут меня иначе. Но мне будет приятно, если вы будете называть меня Антоном.

— Замечательно. Антон, так Антон. С вами интересно. Тут на корабле такая скука. По коридорам бродят какие-то тени.

— Может быть, вы мне сообщите, куда мы плывем?

— Ах, плывем куда-то. Мне абсолютно все равно, куда.

— Вы встречали капитана, или кого-нибудь из команды?

— Нет, я даже не смогла на палубу выйти. Хорошо еще догадалась дверь не закрыть в свою каюту, иначе бы не нашла и ее.

— Простите, а вы когда изволили прибыть на борт?

— Минут двадцать назад, а что?

— И уже успели заскучать?

— Ну да… это ведь так естественно.

— Вы упомянули… о тенях. Что это за тени?

— Вы мне вряд ли поверите. Вначале мимо меня прокрался полупрозрачный театральный урод с огромным носом. Мне он показался похожим на этого… знаменитого режиссера-биомеханика, которого так страшно пытали коммунисты. Он еще письма писал… душераздирающие… и жену его убили. А потом по коридору пролетел удивительно красивый мужчина. Немного болезненный. В мундире Белой армии. И в фуражке. Меня оба этих персонажа не заметили, хотя я им вежливо помахала рукой. Да, и еще… я видела карлика. Очень гадкого. Лицо его и руки были запачканы в крови. Карлик посмотрел на меня, ухмыльнулся гаденько, погрозил кривым пальчиком и пропал.

— Сочувствую. Позвольте спросить, как вы тут оказались?

— Сама не знаю. Я лежала в шезлонге в моем садике в Оксфорде, на восточном берегу речки Червелл. Дремала. Наслаждалась ароматом роз, которые сама вырастила. Мимо меня проплывали лодочки с влюбленными. Кузнечики стрекотали. А с неба падали пастилки. Затем… сама не знаю, как очутилась в этой каюте.