— Кто же вам все это рассказал?

— Сам Берия. В своем кабинете в Сухановке. Советы захватили один из этих адских колоколов в Польше. Вместе с мощным электрогенератором. Привезли их в Москву. Установили где-то и начали свои опыты.

— А как же вы-то в мясорубку угодили?

— Не знаю. Может быть, советчики так его настроили… чтобы людей похищать… и за кем-то важным охотились, но ошиблись. Знаю только, что заснула я в кровати в общежитии колледжа святой Хильды, а проснулась — на откидывающейся доске в камере Сухановской тюрьмы. Избитая и изнасилованная. Камера… пол бетонный… оконце — крохотное, зарешеченное. Еда несъедобная. Пахнет блевотиной. И страшные крики истязуемых страдальцев из подвала. Весь день. Меня там держали, как я поняла позже, не из-за того, что я чем-то Сталину не угодила, как Ежов, Кольцов или Бабель, а из-за секретности. Никто не должен был знать, что я существую. Никто. И никто и не знал. Когда меня из камеры выводили, мешок на голову надевали. Я была там чем-то вроде Железной Маски. Допрашивал меня сам Берия. Унижал, бил, насиловал часами. Гнусное чудовище. Подонок этот был смышлен, быстро понял, что толку от меня никакого. Я родилась и жила в Оксфорде. О нацистском секретном проекте ничего не знала. Почему проклятая машина перенесла именно меня через Лимб прямо в лапы сталинских палачей — понятия не имела. Берия мной быстро пресытился, я ведь была еще невинной девушкой, что с такой взять? Три года меня там держали просто так, не отпускать же, а потом расстреляли. Без суда и следствия. Монсеньор смилостивился надо мной, я не исчезла во тьме, а попала в Лимб. В оксфордское отделение.

— Вам повезло.

— Ну это как считать. Я жила там, любила, преподавала, но все время знала, что эта жизнь не настоящая… а сумеречная, искусственная. Сотканная из моей мечты.

— За что же вас из рая перенесли сюда, на корабль?

— Не знаю.

— Пойдете со мной в лабиринт?

— Нет, я трусиха… останусь в своей каюте. У меня на полке полные собрания сочинений Китса и Шелли. Хочу перечитать. Заходите, господин Сомна, когда Минотавра прикончите, на чашечку зеленого чая. Помогает от всех кручин.

…

Произнеся это, госпожа Клэр замерла, поникла, остекленела, и я заметил, что на ее месте в кресле сидит искусно сделанная кукла из папье-маше.

Вышел из ее каюты и пошел по коридору. Неожиданно услышал звук открывающихся дверей. Прямо передо мной была кабина лифта. Шикарная, светлая. С лифтером, симпатичным седым негром в комичной ливрее.

— Куда прикажите?

— Если можно, на капитанский мостик.

— На мостик вам, сударь, вход запрещен. Отвезу вас на верхнюю палубу. Там все собрались. Даже кровавый нарком почтил своим присутствием.