Он пытался разобраться в своих мыслях, но как можно оценить собственное восприятие? Он ощущал себя открытым, остро чувствующим окружающее пространство, ракурсы пентхауса, опасность, в которой оказались все гости. Рациональным. Но также Дамиан отчетливо сознавал, что в настоящий момент он, по сути дела, забился в угол и пытается изо всех сил разобраться в том, что происходит в комнате. Казалось, что она смыкается, сжимает собравшихся плотнее, но в то же время комната оставалась бесконечно огромной, словно у нее не было стен и она была открыта пустоте ночного воздуха. Неужели он, Дамиан, пошел на уступку, как и все остальные? Шагнул прямиком в пасть льва, блаженно считая себя пророком Даниилом?

По крайней мере ему удалось поговорить с Янеком о том, что тот обнаружил в сердце здания, но хотя это и подтвердило некоторые подозрения Дамиана, ничего полезного он не узнал. Он начинал приходить к выводу, что столкнулся с чем-то, выходящим за пределы его возможностей.

Дамиану хотелось попятиться, забиться в угол, но он вовремя остановился. У него не было ни малейшего желания прикасаться к стенам пентхауса. Как раз в стенах была сосредоточена боль, принесенные извне страдания, и во всем здании именно здесь это чувствовалось наиболее остро. Дамиан задумался, должен ли он был уже заниматься своим делом. Нет. Даже если его замысел сработает, необходимо дождаться нужного момента.

И ему оставалось только верить, что он правильно почувствует, когда этот момент настанет. Пока что Дамиан выжидал. Вот-вот придет хозяин. И тогда он, Дамиан, узнает, какую глупость совершил, явившись сюда.

Жезуш

Жезуш чувствовал себя просто ужасно. Ему казалось, будто все его тело выжали досуха, а правая рука его распухла и была в ссадинах. Воспоминания о последней неделе были спутанными и отрывочными, но в одном он был абсолютно уверен: у него отобрали его дом, и вернуться туда он не сможет. Тем не менее он по-прежнему оставался Жезушем Кандиду, и просто так он не сдастся.

Когда он пришел в себя после… после того, что произошло, приглашение в кармане пиджака было единственным, что осталось у него от этих дней. Разумеется, даже если бы Жезуш не рассчитывал найти здесь кое-какие ответы, он был не настолько глуп, чтобы отказаться от приглашения, сделанного Тобиасом Феллом. Жезуш забрал костюм из камеры хранения (не по сезону теплый, но придется смириться) и снял номер в гостинице неподалеку, чтобы привести себя в порядок. И вот сейчас он находился здесь, стараясь изо всех сил восторгаться различными произведениями искусства (некоторые из которых, льстил себе он, были ему знакомы), и ждал того, что будет дальше. Что ему объяснят картину, пропавшее время и странные видения, терзавшие его. И, в идеале, что кто-то попросит у него прощения за случившееся.