После звонка я задерживаюсь в своем кабинете, размышляя. Средства массовой информации все еще жаждут крови Маккензи. С тех пор как были напечатаны наши совместные фотографии и статьи, большая часть корма утихла, но мне этого недостаточно. Этого будет недостаточно, пока Маккензи не окажется в безопасности от резких слов.

У меня есть идея, как я могу это исправить, но знаю, что она никогда не пойдет на это. Уверен, что еще один секрет никому не повредит.

Мои руки скользят по воде, пока у меня не болят спина и плечи, но я пробиваюсь и продолжая плыть. Я продолжаю плыть, даже когда чувствую на себе чей-то взгляд. Я знаю, кто это, даже не останавливаясь и не глядя. Чувствую это по изменению в воздухе. Закончив, я вытираю воду с глаз и убираю волосы с лица.

Маккензи стоит там, ее взгляд пожирает меня в воде. В ее глазах жар, но нельзя не заметить неуверенное выражение на лице. Она не знает, где мы после вчерашнего, и я ее не виню.

С тех пор как я вернулся в ее жизнь, вокруг нее была возведена та же самая стена защиты. Даже после всего произошедшего прошлой ночью, я не вижу, чтобы она в ближайшее время снесла ее. Маккензи парит у бассейна, наблюдая за мной, ее окружает тревожный воздух. Она зажимает пухлую нижнюю губу, с тревогой жуя ее, пока придумывает, как сказать то, что ее беспокоит.

Я приподнимаю бровь, подзадоривая ее.

— Так и будешь стоять и пялиться?

Ее тело сотрясается. Она хорошо разыгрывает это с нахальным закатыванием глаз, опускаясь на край бассейна. Она закатывает штаны до щиколоток и опускает ноги в воду. Я дал ей время собраться с мыслями.

Она смотрит на меня сквозь ресницы, легкая хмурость портит ее черты.

— Насчет прошлой ночи... — ее щеки пылают, и я ничего не могу с собой поделать. Я ухмыляюсь, что, вероятно, неправильно. Очистив лицо от эмоций, она выпрямляет спину. — Ты сказал, что то, что я сделаю, предоставит мне свободу. Я хочу вернуть ее немедленно. Меня не волнуют средства массовой информации. Я могу с этим справиться. С меня хватит. Я готова уйти.

Я опускаю руки в воду. Она сбегает, как я и предполагал. Потому что прошлая ночь все для нее изменила. Это заставило ее вспомнить, на что это было похоже. В течение одной блаженной ночи она не думала о мести или обо всех людях, причинившие ей зло. Нет, прошлой ночью она просто думала о себе и удовольствии. И теперь, когда мы здесь, при свете дня, она напугана. Боится вернуться к тому, что происходит, между нами.

Ага, я не позволю этому случиться. Не позволю ей оттолкнуть меня. Уже нет. Мне надоело держаться на расстоянии от Маккензи.