Брайса начало подташнивать. Он отвернулся было от повешенного, но тут понял, что на самом-то деле это был не Харкер. На крюке, обмякнув, висели только его пустые скафандр и шлем. Прочная виниловая ткань была распорота. Плексигласовый щиток расколот и наполовину вырван из резинового крепления, в котором прежде он сидел очень прочно. Харкера просто вырвали из костюма, даже не разрезая его.

Но куда же подевался сам Харкер?

Исчез.

Еще один. Просто исчез.

Паскалли и Фодор были уже снаружи, на разгрузочной площадке, и озирались по сторонам, проверяя, нет ли чего на дороге.

– Как он кричал, – сказала Дженни, подходя сзади к Брайсу, – а ни на костюме, ни на полу нет ни капли крови.

Тал Уитмен подобрал несколько стреляных автоматных гильз, которыми был усеян весь пол. Медные гильзы тускло поблескивали у него на ладони.

– Столько гильз, а пуль не видно ни одной. Похоже, сержант попал в то, во что стрелял. Судя по гильзам, он выпустил не меньше сотни патронов. Может быть, даже две сотни. Генерал, сколько патронов в этих больших магазинах?

Копперфилд посмотрел на блестящие гильзы, но ничего не ответил.

С разгрузочной площадки в камеру вернулись Паскалли и Фодор, и Паскалли доложил:

– Снаружи никаких его следов нет, сэр. Осмотреть аллею подальше?

Не дожидаясь ответа Копперфилда, Брайс проговорил:

– Генерал, как это ни больно, но сержанта Харкера надо списать. Он мертв. И никакой надежды на то, что он может оказаться жив, нет. Так что не надейтесь. Здесь действует нечто такое, что признает только смерть. Смерть. Заложников тут не берут. И никаких террористов тут нет. Как нет и никакого нервно-паралитического газа. И никаких полумер тут не бывает. Мы играем по самой большой ставке. Я не знаю точно, что это такое и откуда оно тут появилось, но я твердо знаю, что это сама смерть. Смерть в какой-то такой форме, которую мы пока даже вообразить себе не можем, и движимая целями, которые, возможно, мы вообще никогда не поймем. Тот мотылек, который убил Стю Уоргла, даже не был настоящим обличьем этой смерти. Я это чувствую. Мотылек был, скорее всего, тем же самым, что и ожившее тело Уоргла, которое гонялось за Лизой в туалете, – попыткой поморочить нам головы… ловким трюком.

– Фантомом, – сказал Тал, воспользовавшись словом, которое чуть раньше употребил сам Копперфилд, хотя генерал тогда вкладывал в него совсем другой смысл.

– Да, фантомом, – согласился Брайс. – Мы пока еще не видели настоящего врага. Это нечто такое, что просто любит убивать. Оно способно убивать молниеносно и тихо – так, как оно убило Джейка Джонсона. Но Харкера оно убивало медленно, заставив его мучиться и кричать. И сделало это потому, что хотело, чтобы мы послушали его вопли. Убийство Харкера и то, о чем вы говорили в связи с газом Т – сто тридцать девять, выполняет одну и ту же роль – деморализующую. И оно не просто утащило сержанта Харкера. Оно его сожрало, генерал. Именно сожрало. Так что не рискуйте больше людьми и не ищите понапрасну труп.