По всей массе этой темной колышущейся слизи пробежала крупная дрожь, и на ее влажной, текучей поверхности стали возникать десятки человеческих лиц.

– И что, если несколько таких амебоподобных существ, – продолжал Флайт, – прожили миллионы лет…

Из бесформенной протоплазмы возникали то лица людей, то звериные морды и, едва показавшись, тут же растворялись в ней снова.

– …обитая в подземных реках и озерах…

Некоторые из этих лиц были безглазыми. У других отсутствовал рот. Но вот стали появляться глаза. Они резко раскрывались, моргали несколько раз, потом широко распахивались. Глаза были совсем как настоящие, они смотрели до боли пронзительно, проникали в самую душу, их взгляд был наполнен болью, страхом, отчаянием.

– …или же в глубоких впадинах в океане…

Вот возникли и раскрылись в беззвучном крике рты там, где только что была ровная, без намека на отверстие, поверхность нижней части лиц.

– …в тысячах футов под поверхностью воды…

Вокруг распахнутых ртов образовались губы.

– …питаясь морскими животными…

Казалось, лица-призраки кричали изо всех сил, но из их уст не исходило ни звука.

– …изредка поднимаясь со дна вверх, чтобы покормиться…

Кошачьи морды. Собачьи морды. Морды каких-то доисторических рептилий. Все это словно всплывало наверх откуда-то из глубины вязкой, липкой слизи.

– …и еще более редко получая в качестве корма людей…

Дженни казалось, что человеческие лица выглядят так, словно они смотрят на нее из глубины мутного затемненного зеркала. Ни одно из них ни разу так и не оформилось до конца. Те, что возникли раньше, вынужденно растворялись, потому что из глубины непрерывно всплывали все новые и новые бессчетные лица, соединявшиеся с прежними, сраставшиеся с ними, поглощавшие их. Это был бесконечный театр теней, непрерывный парад обреченных и пропавших.

Но вот поток лиц прекратился.

Огромная бесформенная масса на какое-то время успокоилась, она продолжала медленно и почти незаметно пульсировать, но в остальном лежала совершенно неподвижно.

Сара Ямагути негромко охнула.

Дженни еще крепче прижала к себе Лизу.

Никто не проронил ни слова. В течение нескольких мгновений никто не осмеливался даже дышать.