Сейчас он выглядел еще более странным. Вроде бы спокойный, тот самый добрый хороший Мэтт. Но взгляд странный, настолько странный, что от него у Кэрол по коже бегали мурашки. Она не смогла бы описать этот взгляд. Она бы определила его одним словом — ненормальный.

— Мэтт, я очень устала. Давай поищем какой-нибудь мотель и отдохнем, а? — она умоляюще посмотрела на него.

— А если нас догонит полиция?

— Мэтт, неужели ты думаешь, что полиция будет гоняться за нами по трассам, искать, только из-за того, что ты разбил телефон и немножко невежливо обошелся с его владельцем?

Он улыбнулся.

— Наверное, нет. Хорошо, котеночек, мы остановимся в первом же мотеле, какой попадется по дороге.

Кэрол с трудом подавила вздох облегчения. Вжавшись в спинку кресла, она скрестила руки на груди, пытаясь унять дрожь.

— Ты дрожишь, — заметил он. — Плохо себя чувствуешь? Опять заболела?

— Я замерзла.

Мэтт сбавил скорость и, съехав на обочину, остановился. Не глуша мотор, он вышел из машины и, сжавшись под холодным дождем и пронизывающим ветром, подскочил к багажнику.

Проводив его глазами, Кэрол отвернулась и посмотрела на ключи в замке зажигания. Мозг пронзила безумная и отчаянная мысль прыгнуть за руль и умчаться прочь. Сбежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда, от него.

Но она осталась сидеть на месте.

Она не могла бросить его здесь, в этой глуши, не известно на каком расстоянии от ближайшего населенного пункта, под дождем, в одной рубашке, и в таком состоянии.

Он болен, его нельзя бросать, ему нужно помочь. А кроме нее этого никто не сделает. Потому что он один в этом мире, он никому не нужен. Без нее он погибнет. Какое-то мгновенье в ней боролись два самых сильных чувства — страх и любовь. Кэрол всегда считала, что обделена храбростью и склонностью к риску, но почему-то сейчас страх не заставил ее удариться в бегство. Она даже нашла в себе силы улыбнуться тому, кто в данный момент вселял в нее такой ужас, когда он вернулся в машину и положил ей на колени куртку.

— Оденься, — заботливо сказал он. — Сейчас включу отопление, согреешься. Можешь пока подремать.

— Нет… не хочу, — отозвалась Кэрол, дрожащими руками натягивая куртку.

В салоне стало тепло, она согрелась, ей даже стало жарко, но тело продолжала бить дрожь. Она продолжала сидеть в куртке, чтобы Мэтт не заметил, что она все еще дрожит и не догадался, что это совсем не от холода.

Замечая, как Мэтт настороженно поглядывает на нее, она постаралась взять себя в руки, чтобы не выдать своего страха. Но ее глаза сами собой вновь и вновь косились на него, чтобы убедиться, что он не собирается на нее наброситься, а сердце продолжало тревожно колотиться.