Она вложила в его ладонь перочинный нож, который, не смотря на долгие годы, сохранил свой первоначальный вид, благодаря ее старательным ухаживаниям. Тим в замешательстве уставился на подарок.

— Спасибо, — удивленно пробормотал он.

— Ну, а теперь садитесь в машину, а то опоздаем.

Он открыл заднюю дверь, и Спайк послушно запрыгнул на сиденье, а сам сел впереди. Почти всю дорогу они молчали. Кэрол изредка поглядывала на Тима. У него был красивый профиль. И сейчас, когда он сидел к ней так, что она не могла видеть шрамов, он казался необычайно привлекательным.

Сердце ее взволновано билось, и она не знала, почему. От того, что видела его, своего воскресшего, горячо любимого когда-то ангелочка, или потому, что рядом с ней был такой красивый сильный мужчина, волновавший ее своим присутствием? Она думала о том, каким он стал, вспоминая с мысленной улыбкой о том, что когда он был маленьким мальчиком, она пыталась представить, каким он станет, когда вырастет. Она была уверена, что из него получится потрясающий мужчина. И она оказалась права.

А еще она помнила слова слепой Габриэлы. Мужчина, благословленный и оберегаемый самой судьбой, в ореоле света, который ей не дано было видеть… Высокий, молодой, светловолосый, хорошо сложенный, с ярко-синими глазами и «изумительно хорош собой», как выразилась старуха. Человек, который может быть и должен быть с ней рядом. Которому она не сможет причинить зла, как другим. Он поможет ей, развеет тьму вокруг нее, защитит. Она давно знает его. Мать его уже мертва.

Кэрол сразу подумала о нем, о Тиме. Может, потому он был так похож в детстве на ангела, что был благословлен свыше? Его считали погибшим, но он вдруг воскрес. Жизнь была с ним сурова, но его ничего не брало. Он выжил после нападения собаки, не был сломлен трудностями беспризорной бродяжнической юности, прошел через годы войны, очухался после двух ранений… Разве нельзя было сказать, что его оберегает какая-то неведомая сила, как говорила Габриэла о благословенном?

— Тим, — неожиданно прервала молчание Кэрол, бросив на него быстрый взгляд. — А когда ты был ранен в первый раз?

— Давно. Шесть лет назад. Мне тогда всего восемнадцать было.

— Это было весной?

— Да.

— Апрель?

Он покосился на нее.

— Откуда ты знаешь? Даяна рассказывала?

— Нет… она сказала лишь, что ты был дважды ранен. А как это произошло… тогда?

— Да обыкновенно… очередь выпустили в спину, и все, — он как-то зло усмехнулся. — В плен я попал. Вот и расстреляли.

— Господи… ужас какой, — вырвалось у Кэрол.

— Ну почему же? Совсем не ужас. После пыток я радовался, что меня к стенке поставили.