Отец Куртни называл его бездарным и никчемным. Но Куртни никогда так не считала. Он был талантлив в спорте, ему давалось легко все, за что бы он ни брался. Он хорошо играл в футбол, овладел серфингом, умел ходить под парусом, и у него даже была своя лодка. Разве это бездарность? Просто он никогда не ставил перед собой высоких целей, не стремился к вершинам, к успеху, к славе. Научился до «хорошо», и дальше не стремился. Но Куртни всегда верила в него. Верила, что если бы он только захотел… Но потом отчаялась, что он когда-нибудь возьмется за ум, поняла, что ему нравится то, как он живет, и он ничего не хочет менять. Он хотел и стремился всегда только к одному — жить в свое удовольствие.

Но вот настал момент, когда все изменится.

— Рэй, — она заглянула ему в глаза, — у меня к тебе просьба. Не простая просьба.

— Все, что угодно, милая моя, — шепнул он, поглаживая ее по щеке.

— Компания. Дело всей жизни моего отца и моей. Я не хочу, чтобы кресло, на котором когда-то сидел он, которое всю жизнь занимала я, досталось чужому человеку. Ты должен занять мое место, Рэй.

— Куртни, — с ужасом прошептал он. — А если я не смогу?

— Ты сможешь. Я знаю, иначе я бы тебя об этом не просила. Больше не кому, Рэй. Кэрол… она не справится. У нее не тот характер. А ты сможешь. Я знаю, что говорю. Глаз у меня наметанный, я вижу, кто может, а кто нет.

— Хорошо, я попробую. Я постараюсь. Для тебя. Ради тебя. Но ведь ты будешь мне помогать, подсказывать, учить? Не собираешься же ты полностью отойти от дел?

Она лишь вздохнула и задумчиво посмотрела куда-то перед собой.

Рэй уговаривал ее поспать, но она так и не уснула до утра. И они больше почти не разговаривали. Она просто лежала и смотрела куда-то перед собой невидящими глазами, как будто мыслями была далеко отсюда. А потом, когда Рэй, не выдержав, уснул, прижавшись щекой к ее руке, она повернула голову и стала смотреть на него. И тогда слезы медленно покатились по ее щекам, но лицо по-прежнему оставалось неподвижным и почти непроницаемым. Почти. Потому что сейчас под маской хладнокровия застыла безнадежная тихая печаль.

Ей так хотелось погладить его по голове, поцеловать в златовласую макушку… как никогда еще ничего не хотелось. Ее Рэй… Только им одним жила она все долгие годы с того момента, когда увидела его впервые. И только с ним она была слабой, позволив своей любви властвовать над собой. Почему ты, спрашивала Кэрол, терпишь его столько лет, ты, такая сильная и властная женщина, позволяешь ему так с собой поступать? Ответ был банален и прост. Потому что я его люблю. Потому что эта любовь сильнее меня.