Джек больше не запирал ее в комнате, но сам дом теперь был с такой охраной и окружен такой оградой, что сбежать отсюда было не так просто, как раньше. Выпускать Кэрол за ворота без разрешения Джека или Шона было запрещено. Патрика Джек тоже пытался не выпускать, опасаясь Иссы, но мальчишку удержать было непросто. Он каждый день ездил к дедушке и проводил с ним большую часть дня. Дома ему было скучно. Джек работал, Кэрол болела и не выходила из спальни. Джек приставил к мальчику телохранителя, который не отходил от него за пределами дома и отвечал за него головой. Патрика тянуло к Рэю, он хотел бы съездить с ним на пляж или поиграть с теннис, и вообще, чтобы все было как раньше. Он очень соскучился по дяде, но обида и упрямство брали верх.

Когда Кэрол после разговора с Рэем сообщила, что он согласен, Патрик так обрадовался, что почти был готов простить его. Тетя Дженни ничего не имела против, а вот сама Дженни так расстроилась, что даже расплакалась. Узнав об этом, Патрик огорчился и поспешил сам позвонить в пансионат, чтобы с ней поговорить.

— Дженни, это на время, клянусь! Мы тебя заберем, как только сможем! Рэй очень хороший, ты не бойся. Он маму вырастил, забрал ее, когда она еще младше тебя была. У него сейчас и лисята. Прости, Дженни. Так обстоятельства сложились. Я все тебе расскажу. Я приеду за тобой с Рэем. Ты сама увидишь, какой он хороший. Он тебя никогда не обидит. Я сам, знаешь, как его люблю, как второго папу! Вот увидишь, ты тоже его полюбишь! К тому же мы с мамой будем рядом. Я буду каждый день приходить. И мама, как выздоровеет. Все будет хорошо, вот увидишь. А потом мы тебя заберем, и лисят, как только сможем. И мы будем жить все вместе, как и собирались.

Дженни не спорила, соглашалась, но после разговора отчаянно рыдала в подушку.

Она не понимала и не знала, что произошло, почему Кэрол не может ее забрать, как обещала. Девочка звонила тете и просила ее снова взять к себе. Но та наотрез отказалась, объяснив тем, что такой возможности у нее теперь нет. Что у Дженни есть еще одна тетя, и та тоже обязана о ней позаботиться. И Дженни плакала, жалея, что ей не позволили умереть. Она ощущала себя обузой, никому не нужной. От нее все пытались избавиться. Мысль о новой семье, о том, что будет жить с Кэрол, Патриком и малышами уже почти не пугала ее, наоборот, даже радовала. Она видела, что и тетя, и братик любят ее, ждут, когда она к ним приедет, готовятся к этому. И Дженни тоже стала этого ждать. И вдруг что-то случилось. Кэрол кто-то похитил, почему-то она с Патриком теперь оказалась на другом конце страны, в Калифорнии. Дженни не понимала, что происходит. Не понимала, почему лисята, как они называли малышей, теперь у дяди Патрика, почему она сама теперь будет у этого дяди. Почему Кэрол не может ее забрать, как обещала? Может, она передумала? Но тогда она просто могла отказаться, а не спихивать ее какому-то совершенно чужому для Дженни человеку. Тем более, мужчине. Как она, молодая девушка, будет жить в одном доме с чужим мужчиной? Дженни это не просто не нравилось, ее это безумно напугало, несмотря на то, что и Кэрол, и Патрик заверяли ее, что он хороший, не обидит, что именно он дал денег ей на операцию. Дженни готова была отправится в приют, это казалось ей безопасней, чем быть отданной во власть постороннему мужчине. Она сказала об этом Кэрол, но та и слушать о приюте не захотела.