— Прости, Джемайма, — проговорила я, с трудом переваривая услышанное. — Ты, верно, ошиблась. Андреаса не было в Англии на той неделе. Он был на Крите.

— Выглядел он очень загорелым, но ошибиться я не могла. Неделя выдалась ужасная, и все события отпечатались у меня в памяти. Он заходил в четверг, часа в три.

— И встречался с Чарльзом?

— Верно. — Девушка смутилась. — Надеюсь, я не сделала ничего плохого. Он ведь не предупреждал, чтобы я вам не говорила.

Это Андреас сам ничего мне не сказал. Совсем напротив. Мы отметили встречу праздничным ужином. Он говорил, что только что с Крита.

Желая оставить Андреаса в стороне, я вернулась к Чарльзу.

— Не может быть, чтобы он захотел с тобой расстаться, — проговорила я. Обращалась я не к ней, а сама к себе, пытаясь понять, что к чему. И это было так. Мне не составляло труда представить Чарльза выходящим из себя, с Джемаймой он никогда не был резок. За многие годы она была третьей его секретаршей, и я знала, что он ее ценит. Прежде была Оливия, игравшая у него на нервах, и Кэт, которая постоянно опаздывала. Бог троицу любит — так Чарльз всегда говаривал. Джемайма была работящей и толковой. Смешила его. С чего это вдруг он так к ней переменился?

— Не знаю, — ответила Джемайма. — У него выдались трудные две недели. Когда стали выходить рецензии на ту книжку, «Однорукий жонглер», он сильно разволновался, да и «Английские сорочьи убийства» его тревожили. Еще Чарльз переживал за дочь. Честно скажу, Сьюзен, я делала все, чтобы помочь, но ему просто нужно было на кого-то излить злобу, тут я и подвернулась. Лора уже родила?

— Да, — ответила я, хотя на самом деле еще была не в курсе. — Только не знаю, мальчик или девочка.

— Ну, передайте им от меня наилучшие пожелания.

Мы поболтали еще немного. Джемайма часть дня работала — помогала матери-адвокату. Она подумывала провести зиму в Вербье. Будучи отличной сноубордисткой, она решила попробовать себя в качестве девушки из шале. Но я ее толком не слушала. Мне хотелось позвонить Андреасу и узнать, почему он солгал мне.

Когда мы прощались, меня вдруг осенила еще одна мысль. Я прокручивала в голове кое-что из сказанного Джемаймой.

— Ты упомянула, что Чарльз тревожился насчет «Английских сорочьих убийств», — сказала я. — Почему?

— Не знаю. Он не сказал. Но его явно что-то беспокоило. Мне подумалось, что, может, книга получилась не очень хорошей.

— Так он тогда ее еще не читал.

— Неужели? — В ее голосе послышалось удивление.

Джемайма собралась уже уйти, но я ее задержала. Все это было напрочь лишено смысла. Алан передал новую книгу уже после того, как Джемайма ушла. Он вручил рукопись Чарльзу в клубе «Плющ» в четверг, двадцать седьмого августа, в тот самый день — как теперь выяснилось, — когда Андреас заглядывал к Чарльзу в «Клоуверлиф букс». Я вернулась двадцать восьмого и обнаружила, что копия ждет меня. Мы оба читали книгу в течение выходных — тех самых выходных, в которые умер Алан. Так насчет чего мог переживать Чарльз?