Нет. Я ни за что не допущу этого.

И Неизвестный не допустит, – со страхом я взглянула на часы: почти полночь.

Песня сменилась. Аспен отстранился от Киры, и я увидела на ее губах торжествующую улыбку. Меня накрыл очередной приступ боли. Мне хотелось, чтобы Кира просто исчезла, чтобы не мучила его, не касалась его похотливыми руками.

Нельзя так думать, нельзя, осадила я себя, разрываясь между гневом и чувством стыда. Внезапно мой локоть очутился в чьих-то крепких пальцах, но я с облегчением вздохнула, увидев Скалларк. Она скрипнула зубами, глядя на Аспена и Киру.

– Это то, что я думаю?

– Да, – кратко сказала я. Скалларк выразительно встряхнула головой, будто пытаясь очнуться.

– Или я выпила слишком много пунша? Так и знала: они что-то подмешали…

Я украдкой оглядела танцующих и парочки, подпирающие сцену. Перед выходом из дома я чудом изловчилась и прикрепила к бедру пистолет отца, но от этого не становилось легче, потому что неизвестно, с какой стороны поджидает опасность.

Точно не от русалки с оголенным животом. А может, от этого странного парня в жутком ярко-красном костюме и маске клоуна? Или от девушки с огромными рогами на голове, напоминающей какое-то лесное божество? А вон еще дамочка в темно-синем плаще проплыла мимо под руку с кавалером. Мне стало дурно, снова накатила волна паники, и я прижала руки к животу.

– Что с тобой? – разволновалась Скалларк, наклоняясь ко мне. – Тебя тошнит?

Я покачала головой, не в силах сказать ни слова – скулы свело от боли, в горле заворочалось что-то противное, склизкое. С трудом выдохнув сквозь стиснутые зубы, я наконец-то смогла успокоить ее:

– Все хорошо, наверное, не выспалась.

Я хотела, чтобы двенадцать наступило немедленно. Мне до боли хотелось, чтобы этот проклятый день закончился, чтобы мы со Скалларк вернулись домой и она рассказала мне обо всех впечатлениях от маскарада. Я хотела увидеть Ноя. Сказать, что мне все равно, что случилось в его прошлом, потому что я хочу, чтобы у нас было общее будущее. Я скажу, что буду ждать. Я могу подождать, когда он осмелится и все расскажет, ведь я доверяю ему настолько, что могу отдать даже свою жизнь.

Но до двенадцати было еще очень, очень долго. Мне стало тесно в собственном теле. Стало тошно от веселья, которое не прекращалось.

Нас с Аспеном разделяла толпа, но мы смотрели друг на друга. Ждали. Задавались вопросами. Где это случится? Здесь, в зале? Во дворе? Когда? Ровно в полночь? Может, спустя несколько минут?

Нет, когда будут звонить колокола, он ведь сказал.