Я понимала, что, если смогу подобраться к нему достаточно близко, все будет хорошо. Странно, но мне почему-то хотелось дать ему шанс, чтобы на этот раз мы схватились с ним на равных.

Я вспоминаю, как он со мной боролся, как ему в глаз вонзилась игла, и содрогаюсь. Опять чувствую, как трещит его череп, не выдерживая моих ударов. Мне опять пришлось стать убийцей. Надо полагать, все эти годы меня попросту подкарауливал злой рок. В конечном итоге все совершает вокруг циферблата поворот. Я сделала это ради своих дочерей. И ради тех, кто покоится здесь, в этих пустынных песках. Древо возможных решений всегда приводит куда надо, даже если у тебя нет ни малейшего желания туда идти. Но как же все пошло не по плану. Как бы я хотела, чтобы Колли никуда не убежала. Просто хотела ее напугать, но явно перестаралась. Больше всего я жалею, что она все это видела. У меня не было ни малейшего желания причинять ей боль.

Вот такая вот она, история, которая всецело меня определяет. У меня болит нога и все плывет перед глазами. Ближе и ближе подступает холод. Будет смешно, если пустыня поглотит меня после всего, через что мы прошли.

Мне надо о многом подумать. Что кому говорить. И какую сочинить историю, выстроив ее по маленькому кирпичику. Но все будет хорошо, я это точно знаю. Пустыня умеет хранить тайны. Ирвин собирался вернуться на восточное побережье. В последнее время ссорился с Ханной и в итоге решил нас обеих бросить, о чем и говорится в его сообщениях. Если он, как я подозреваю, уже успел выпустить на нее своих опарышей, она наверняка это тоже проглотит.

Я иду на собачье кладбище и засыпаю вырытую для Ирвина могилу. Вымоталась вусмерть. Рядом на корточках сидит Колли, держа в руке фонарь. Я даже не предлагаю ей уйти или вернуться в дом. И, хотя ни о чем ее не прошу, она не отходит от меня ни на минуту. Мы так сейчас нужны друг другу. Потому как сделали это вместе.

– Как думаешь, твоя сестра все еще где-то здесь? – спрашивает она, глядя на теряющийся во мраке Сандайл. – Ты ее когда-нибудь видишь?

– Нет, – отвечаю я и легонько касаюсь ее руки, стараясь утешить. Непонятно только, кого – ее или себя. – Джек умерла.

И впервые за все время эти слова кажутся мне правдой.

– Собаки появились, когда я нажала кнопку «Взять», – шепчет она, – вышли на охоту.

– Они постоянно сюда приходят, солнышко. Ты слышишь меня? А пульт управления старый и давно сломался. Так что твоей вины в случившемся нет.

Закончив, я тяжело опираюсь на лопату. На миг ночной воздух будто пронизывает запах крови того далекого жаркого дня. Перед мысленным взором встает плетеная колыбелька у могилы и маленькая Колли, размахивающая кулачками. Как же я любила ее ручки, когда она была младенцем, таким проворным и умным, и всегда хватала мою ладошку, словно не желая меня никуда отпускать. Как все это могло стереться из моей памяти?