– Смотри, сука, внимательно. – Основательно, до хруста носовых хрящей, с брызгами крови, впечатав физиономию Фурса в зеркало туалета, Илья, как и многие при подобных жизненных обстоятельствах люди, таким образом, пытается обратить внимание на хамское поведение, по их мнению, зарвавшегося, случайного попутчика по времяпровождению в этом заведении. Правда, Илья немного поторопился, пропустив предварительный этап с опусканием хамла головой в унитаз, который после этих водных процедур, обретши относительную ясность видения, уже может быть отправлен к зеркалу для внимательного обсуждения своего не просто вида, а поведения.

Всё-таки Илья, видимо, зная конструкционные способности наших отечественных унитазов, не позволяющих, как это делают их заокеанские собратья, в полной мере выполнить функцию головомойки, и был вынужден, без этих предварительностей, приступить к массажу головы хамла, в работе с которой, он и попытался компенсировать первые недочеты. Но спрашивается, а разве эти типы, однозначно грешащие самолюбованием, сами, без посторонней помощи, не могут подойти к зеркалу и внимательно себя обозреть. Что ж, это предположение имеет право на внимание, да вот только не на такое, какое им предоставляется. А такое где участвует посторонний зритель, который как раз не даст субъективности прикрыть все недочеты и изъяны, а очень доходчиво, не только раскроет все ваши недочёты, но и тут же на месте, попытается их исправить.

–Всё говоришь, знаешь! – орёт прямо в ухо Фурсу, кипящий гневом Илья. И, видимо, для того чтобы Фурс получше его узнал, ещё несколько раз обмакивает того в зеркальную поверхность настенного зеркала.

–А такого меня, знаешь? – очень стереотипен Илья. На что следует, свой единственно возможный в таких случаях булькающий, с хрипотцой невнятный кряхтящий ответ, скорее всего означающий: «Спасибо за то, что обратили на меня своё внимание. Но на сегодня, пожалуй, достаточно». – Что в виду неясной фразировки, как правило, редко доходит до понимания вопрошающих, которые, не видя и не слыша прямых ответов, ну а эти, окружные подходы в виде всяких лепетаний и заунывных стенаний, конечно же, не в счёт, так что, далее следует новая серия столкновений физиономии наглеца с зеркалом. Ну а зеркало, между прочим, и не такое видело, но всё-таки всему есть предел, в том числе и его терпению, и оно к тому же уже достаточно насмотрелось на эту, не слишком привлекательную рожу, которая от соприкосновения с ним, не становиться краше.

После чего, зеркало начинает потрескивать от возмущения, что, в конечном счёте, приводит к его полной деформационной невменяемости. И стоит только зеркалу разбиться, то вопрошающий, вдруг понимает, что, всё, дальше никакого проку не будет и тут же отпускает объект наблюдения, который, потеряв эту точку опоры и, не успев перестроиться на свои прежние опорно-двигательные субстанции – ноги, в этот же момент сползает по стенке вниз, по дороге не забывая оставить после себя кровавый след. Ну а Илья, пристроившись к мойке, вглядываясь в другую целую часть зеркала, теперь уже очень внимательно старается понять, а чего, собственно, у той лежащей бесформенной массы, возникли сложности в опознавании его. Ведь сразу же можно было увидеть, что тебе не поздоровиться.