Кайя сидит в машине возле небольшого гаража на окраине города, когда он подъезжает. Проверяет, нет ли вокруг никого, потом торопливо выскакивает и прыгает к ней в машину.

Рассматривает отметину на ее лице, качает головой. Потом достает из кармана конверт.

– Это правильный поступок, – одобряет он, протягивая деньги. – А с клиникой договорилась?

– Угу, – бурчит Кайя.

– Впрочем, выбора тебе, похоже, все равно не оставили, – говорит он. – Насколько я знаю Миику, он бы из тебя это просто выбил. Но так неправильно, Кайя. Тебе нужно бросить его. Когда все сделаешь.

Женщина ничего не говорит. Пусть думает, что она едет делать аборт. И деньги ей нужны, чтобы пожить какое-то время в Хельсинки. Да пусть думает что хочет, черт возьми. Сам, наверное, все поймет, когда она не вернется. Поймет, что она живет где-то с его ребенком… И что он сможет сделать? Она уйдет из его жизни. И постарается не вернуться.

– Кайя, послушай… – Он колеблется. – Я должен извиниться перед тобой за то, что наговорил в последний раз. Набросился на тебя. Был… беспощаден. Но есть вещи… – Он умолкает и смотрит в окно. – В моем браке есть такое, что тебе не понять. Мне не следовало заводить с тобой роман. Мы-то знаем, что все было взаимно, но люди могут сказать, будто я тебя принудил. Ну, так вот, я хотел нагнать страху, и мне жаль. Могу только представить, как ты напугалась, бедняжка. Я слабый, ужасный человек.

Кайя сглатывает. Слишком поздно для всех его банальностей. Все это он сейчас говорит, поскольку думает, будто она делает то, что ему нужно, вот и проявляет великодушие. А может, и рассчитывает, что, когда она избавится от ребенка и уйдет от Миики, он сможет продолжить с того места, где закончил.

Снова затащить ее в постель.

Так, нужно поблагодарить, попрощаться и ехать домой. Сегодня вечером следует собрать остальные вещи и уйти, сделав вид, что отправляется на работу.

На дороге раздается звук приближающегося фургона, и Кайя вместе с бывшим любовником сползают на сиденьях как можно ниже. Фургон тормозит, как будто намереваясь въехать в гараж, но в конце концов проезжает мимо.

Кайе нужно уезжать… но вместо этого она поворачивается и смотрит прямо в глаза этой пародии на мужчину, который воображает, будто загнал ее в угол.

– Да, полагаю, люди станут чесать языки, – говорит она. – А ведь репутация для тебя жизненно важна, так?

– Кайя…

– Конечно, мы знаем, что все было взаимно. Но да, я могу представить, что кое-кому придет в голову, что ты воспользовался своим положением. Учитывая, какой ты влиятельный человек и все такое. Могут ведь и заинтересоваться, когда ты положил на меня глаз. Небось, я еще в школьной форме ходила? А когда впервые меня поцеловал? Я, конечно, буду возражать и говорить, что к тому времени уже выросла. Целых двадцать один год. Что сама этого хотела. Вот только поверят ли мне? Жертвы ведь обычно так и говорят, верно?