Бегущие по колее панические мысли останавливаются, будто кто‑то рванул стоп-кран.
– Микки, с тобой все в порядке?
– Честно? Нет. Но давай обсудим это в другой раз. Почему кто‑то кого‑то убивает, а потом… хотя знаешь что? Забудь. Люк, убийство человека, даже в рамках самообороны, дело слишком серьезное. Сбежать, сославшись на шок, нормально. А вот сесть на самолет и куда‑то улететь – совсем другой образ действий. Любой прокурор выдвинет обвинение в преднамеренном убийстве.
– Даже если билеты были куплены спустя несколько минут после смерти убитого? – Произнося эту фразу, Люк осознает, как она звучит для постороннего уха.
– Люк, ты мне ни в чем не хочешь признаться? – спрашивает Микки.
Он молча мотает головой, убирает телефон от уха и прижимает ко лбу.
– Повиси на линии, – требует Микки.
Он снова подносит телефон к уху.
И ждет.
Шуршание в трубке, словно Микки меняет положение тела, а потом слышится постукивание по экрану смартфона. Листает страницы.
– Ладно, – говорит она. – В полицейских сводках не сообщают, что найдено тело убитого, пролежавшее неделю.
– Я же сказал, случай гипотетический.
– Сказал, но я тоже не идиотка. Знаешь, что имеет решающее значение? Обратись в полицию. Как можно скорее, и будь как можно честнее. Да, я сказала, что недельный срок – это плохо, улететь из страны – это плохо, но… чем дольше тянуть, тем хуже. Ты меня понимаешь?
– Да.
– И больше ничего не хочешь мне рассказать?
– Нет.
– Я знаю нескольких хороших адвокатов. Могу организовать консультацию…
– Микки, ты можешь удалить этот звонок из своего телефона?
– Ты понятия не имеешь, как работает полиция и компьютерное отслеживание, правда, Люк?
– Прости, Микки.