Микки пытается кивнуть, хотя шевелить головой больно. Хорошо. Она рада.

– Прости за «бентли», дорогой, – шепчет она.

Нейтан невнятно бормочет слова ободрения.

Откуда‑то издалека слышно, как звонит телефон.

Нужно ответить, думает она и снова проваливается в беспамятство.

* * *

Когда Микки просыпается в следующий раз, стоит уже глубокая ночь. Добродушная медсестра-ирландка, сверкая великолепными зубами, белее которых Микки в жизни не видела, сообщает, что Нейтан вышел ответить на звонок по работе. «Quelle surprise» [2], – думает Микки и тут же чувствует вину, поскольку даже не хочет представлять, сколько всего муж успел передумать, когда ему позвонили из больницы.

Сейчас сознание ощущается более ясным. Что бы ей ни ввели, все уже выветрилось. Микки осматривает обстановку. Платная больница, частная палата. На подоконнике уже благоухают два огромных букета цветов.

Наверное, ее привезли на скорой в обычное отделение экстренной помощи, но Нейтан устроил перевод, не теряя времени. Она подозревает, что и о Петре позаботился он же.

– Сестра, – говорит она, – вместе со мной в аварию попала женщина. Как у нее дела?

Лицо сиделки сразу принимает строгое нечитаемое выражение, присущее всем медицинским работникам.

– Выкарабкается. Большего я сказать не могу, вы не член семьи.

– Она моя подруга, – жалобно возражает Микки.

Медсестра колеблется.

– Вы ирландка? – спрашивает она.

– По рождению и воспитанию. Но уже пятнадцать лет живу здесь. А вы?

– Приехала три года назад. Сами знаете, здесь больше платят. Я родом из Голуэя. А вы, похоже, из Дублина. У вас сохранился акцент.

– Приятно встретить соотечественницу вдали от дома. Я до сих пор скучаю.

Сиделка смотрит на Микки, и выражение ее лица смягчается.

Теперь они подруги. Их связала любовь к утраченной родине.