И вдруг услышал его голос – не слова на сей раз, а лишь какой-то жуткий первобытный вопль, полный боли и тоски, – и припустил во весь дух.

– Пол!

Вопли позади понемногу стали стихать. По какой-то причине этот тип прекратил гнаться за мной. А женский голос, чей бы он ни был, звучал все громче, выводя меня из чащи. Я бежал все быстрее и быстрее, бежал из последних сил – обратно к поселку, к ее голосу и возникшему в той же стороне завыванию полицейских сирен – прочь из Сумраков.

43

43

После

Раннее утро.

Было еще довольно прохладно, когда Аманда вышла из дома, села в машину и отправилась в Роузвуд-гарденз. Небо было ясным, на дорогах тихо. Радио она включать не стала и ехала медленно, наслаждаясь тишиной.

Как обычно, в этот час Аманда оказалась на кладбище единственным посетителем. Подъехав, она оставила машину на гравийной площадке, а сама направилась привычной дорогой между могил.

Может, это ей лишь чудилось, но сегодня все здесь ощущалось совсем по-другому. Семейные участки, мимо которых она проходила, были ей вроде бы давно знакомы: и тот, что всегда украшали свежие цветы, и другой, с бутылкой из-под бренди, и могила с плюшевыми игрушками, покоящимися на камне… На первый взгляд точно такие же, как всегда, но этим утром все тут смотрелось по-новому. Пустая посудина валялась здесь уже очень явно, и тот, кто ее оставил – наверное, старый собутыльник, – так с тех пор сюда и не заглядывал. Яркие живые цветы казались скорее символом благодарности и любви, а не безутешного горя. И как бы печально ни выглядели на могиле детские игрушки, их присутствие здесь по крайней мере было неким признанием свершившегося факта. Лучше уж им лежать здесь, конечно, чем пылиться в какой-нибудь маленькой опустевшей спаленке, сохраняемой в полной неприкосновенности и превращенной в музей.

И все это открыло ей простую истину. Раньше Аманда рассматривала свои приезды на кладбище так, как будто и впрямь навещала отца – едва ли не заглядывала к нему в гости, – но теперь поняла, что дело совсем не в этом. Пусть под землей здесь и лежат мертвые, но то, что над ними, предназначено для живых – люди приходят сюда, чтобы навести мосты между той жизнью, которой они некогда жили, и той, которой живут сейчас. Так что, появляясь на кладбище, на самом деле она всякий раз приходила к самой себе и к своим отношениям с прошлым.

А как себя при этом вести – это ее личное дело.

Аманда подошла к могиле отца. К этому незыблемому, надежному гранитному квадрату, абсолютно чуждому любых эмоций.

– Привет, па, – произнесла она. – Я знаю: ты говорил, что не хочешь, чтобы я разговаривала тут с тобой или занималась всякой подобной чепухой, но, боюсь, это трудно. Потому что мне очень не хватает тебя.