– В воде, конечно. Ты скоро будешь с ней.

– Что это? – спрашивает она в полусне, когда он ставит ей на грудь коробку. Она неловко берет ее, и содержимое тяжело переваливается внутри.

– Открой и посмотри.

Она улыбается, словно именинница, получившая подарок, и развязывает золотистую ленту, наслаждаясь гладкостью шелка. Ее руки слабые и тяжелые, снять крышку получается не сразу, но все-таки она ее поднимает и роняет в сторону.

Лежа она не может увидеть, что в коробке, и наклоняет ее к своему лицу.

Поначалу замутненный разум не понимает, что она видит – какого-то гигантского красного паука с уродливым мокрым телом. Она прищуривается, всматриваясь, коробка в ее слабых руках кренится сильнее, и липкая масса сползает ей на шею, а лапы паука хватают ее за горло.

Она пытается стряхнуть его, оторвать мерзкую тварь от себя, но ее пальцы немеют, и ничего не получается. В конце концов она хватает паука, но он разваливается на части, и кровавая масса ползет по ее телу, а лапы остаются у нее в руках. Она глядит на них, пытаясь сфокусировать зрение – у паука на лапах серебряные кольца и ногти с черным лаком.

– А… а… а… – вырывается у нее изо рта.

– Руки матери должны нести добро, – говорит он, наклоняясь к ней с улыбкой. Его глаза светятся, как будто он рад, что она наконец поняла. Она лежит, дрожа, с парой отрезанных рук у горла. Он убирает коробку и осторожно кладет багровое сердце ей на грудь. Под ним бьется ее собственное, пульсируя в грудной клетке, так что и кровавая масса сверху трепещет с ним в такт.