Мирко посмотрел на лицо, которое он знал лучше любого другого. Лоб светлый сверху, где прилипали медно-рыжие волосы. Додо никогда не носил кепку. Он любил, чтобы ветер трепал волосы, вздымал их, как львиную гриву вокруг смеющегося лица. От этого он сильнее потел, но ему было все равно. Он очень хотел отращивать волосы, но еще больше этого любил стричься, только не коротко. Он садился и наслаждался, пока Мирко теребил макушку и обещал отрезать не слишком много, в идеале вообще ничего. Иногда Додо насвистывал, иногда болтал о всякой чепухе. И задавал вопросы. У него всегда было много вопросов.

Брови у Додо росли густо. Над ними – красная полоса. Длинные светлые ресницы напоминали маленькие крылышки, полные и дружелюбные губы пересохли. Легкая тень щетины покрывала подбородок. На загорелых щеках можно было разглядеть ямочки, придававшие замершему лицу выражение умиротворенности. Несмотря на всю свою мужественность, он сильно напоминал мать.

Мирко провел рукой по лицу Додо и ласково закрыл ему глаза.

Он осмотрел мужчин. Кто-то из них переминался с ноги на ногу, словно не знал, что делать с остатками злости, разгоревшейся в амбаре. Они бы предпочли дать ей выход, подумал Мирко. Мужчинам не нравится, когда злость утихает сама. Она должна найти выход, взорваться. Сейчас развязка отменилась, возбуждение растворилось в тишине, последовавшей за признанием того, что убийца уже получил по заслугам. Зверь мертв.

Он не видел врача.

– Да, так лучше всего, – сказал парень, похлопывавший мокрой веревкой себя по бедру. – Он был опасен, как бешеная собака. Больше он не принесет вреда.

Под Додо лежала еще пара веревок.

– Посмотрите только на эти мускулы, – донесся до Мирко шепот из толпы. – Вы когда-нибудь такое видели?

– Это сверхъестественно.

– И все равно он свинья.

– Теперь он не отравит реку.

– Что будем с ним делать?

– Мирко? Что скажешь?

Старший из сыновей хозяина поймал взгляд Мирко. Это он спрашивал. Глаза у него налились кровью, во взгляде читались одновременно горечь и отчаяние.

– Я знаю, что прошу слишком многого, – сказал Мирко. – Но если бы вы помогли мне перенести… или перетащить его… туда, к прогалине чуть выше по течению? Там я его нашел, – он замялся. – Я бы хотел там его похоронить.

Сын хозяина нахмурился.

– Я сам закопаю, – продолжил Мирко. – Но если бы вы помогли мне его переместить, я был бы очень благодарен. Больше я вас не побеспокою. Я не вернусь на ферму.

Сын что-то пожевал, сплюнул и повернулся к младшему брату:

– Что думаешь? Поможем ему?