Я смотрю на Виза, затаив дыхание.
— Отдел внутренних дел? Разве там находится ваше руководство?
Визневски поднимает плечи:
— Давайте сформулируем так: я время от времени передавал информацию. Официально я не работал на отдел внутренних дел — если вы это имеете в виду.
— Хорошо. Значит, вы ходили в кабинет к лейтенанту Голдбергеру?
— О-о, нет, вовсе нет. Мы встретились в одном из баров для полицейских. Он называется «Дыра в стене» и находится неподалеку от станции метро «Рокуэлл».
— Расскажите о вашем разговоре.
— Я ему все рассказал, — выкладывает как на духу Виз. — Сообщил, мол, у меня вызывает удивление тот факт, что Билли Харни частенько куда-то пропадает в рабочее время — судя по всему, сует свой нос куда не положено. То есть занимается тем, что не имеет никакого отношения к расследованию убийств.
— И что же ответил лейтенант Голдбергер?
— О-о, он заткнул мне рот. Заявил, что Билли Харни — неподкупный полицейский. Сказал, что знает его всю жизнь и что Билли — честный и прямолинейный, как стрела.
Это мой Гоулди.
Но Олсон совсем не нужно, чтобы мой облик хорошего полицейского слишком долго маячил перед присяжными.
— Лейтенант Голдбергер знает подсудимого всю жизнь?
— Да. Эти двое — закадычные друзья. Он для Билли Харни — как второй отец. Я понял, что со стороны Голдбергера помощи не будет. Он был явно предвзятым.
Олсон разводит руки в стороны.
— И что вы сделали?
— Я отправился в единственное место, куда мог пойти, — признается Виз. — Я отправился в офис прокурора штата.
Он отправился в… Он отправился к…
— Я был тайным осведомителем Эми Лентини, — добивает меня Виз.