Тогда я остаюсь дома.

Написал именно так: «я», а не «мы».

Прошла минута.

– Черт бы их подрал! – выругалась Эва. – Долго они еще собираются там совещаться?

– Четыре минуты. – Арне посмотрел на стенные часы.

– А они у тебя не слишком медленно идут? – раздраженно спросил я.

Эва в нетерпении барабанила пальцами по подоконнику.

– Шесть минут, – сообщил Арне.

Прошло восемь минут и девять секунд, прежде чем пришел ответ:

ОК.

– Ну и что это значит? – не понял я. – Что они хотят сказать этим своим «о’кей»?

Через минуту пришло еще одно сообщение, со снимком.

Это только предупреждение. В следующий раз пришлем тебе ее ухо.

И тут стало понятно, почему они так задержались с ответом.

С нового снимка на нас смотрела все та же женщина, мама Эммы. С выпученными от страха глазами, но вполне узнаваемая.

Только на этот раз у нее полголовы было выбрито.

Блестело наполовину голое темя, и та же мужская рука, что раньше держала нож у ее горла, теперь протягивала в камеру пучок волос.

– Какие негодяи! – услышал я шепот Арне.