Шла передача из студии. То ли новости, то ли какой-то «Сельский час». Ведущих было двое: высокий мужик в криво сидящем костюме (на вытянутой, лошадиной морде мужика читался испуг и удивление), и очень бледная, болезненного вида девица из разряда «краше в гроб кладут», да еще и одетая в больничный халат!

Говорила девица.

— Уважаемые телезрители! С вами Наталья Зинчено, канал «Житомир». Мы прерываем нашу программу для экстренного… — Она прервалась, чтобы сглотнуть. — …экстренной трансляции. Пожалуйста, не выключайте свои телевизоры и не переключайте канал! Это очень, очень важно! — добавила она от себя, с диким отчаянием в голосе.

Глазки при этом у нее бегали, как у воровки, пойманной за руку на месте преступления. Мужик рядом смотрел не в камеру, а на коллегу в больничном халате, и на лошадиной его физиономии читалось растущее подозрение, что Наталья Зинченко только что прибыла из дурдома после неудавшегося курса интенсивной терапии.

Экран мигнул, сменившись на пару секунд стандартной таблицей настройки кинескопа, а потом на нем появился глиф.

— Ах ты ж… — задохнулся Белкин.

— Что это значит?

— Прекрати истерить, — спокойно сказал Ромчик. — Ты можешь по-человечески объяснить, что это за ключ и из-за чего весь этот кипеш?

— Поздно! — в отчаянии махнул рукой Белкин. — Я опоздал… Хотя…

Он вдруг подорвался с места и ломанулся, сшибая с ног Ромчика, в студию. Пока обозленный Ромчик восстанавливал равновесие и догонял загадочно-неадекватного гостя (с четким намерением дать ему по голове «Шурфайром» и привязать к следующему стулу, дабы не буянил), Белкин успел схватить Вову за кадык и теперь орал на него:

— Зажигалка! Где зажигалка, гад?!!

— Вон… — хрипел Вова. — Вон… на столе лежит…

Белкин схватил зажигалку с таким неистовым порывом, что Ромчик решил повременить с «Шурфайром» и посмотреть, что будет дальше. Белкин же метнулся к карте Житомира и зашарил по ней глазами и пальцами, что-то отыскивая.

— Киевская… — бормотал он. — Михайловская… Театральная… Вот! — он возопил, отрывая от карты желтый стикер с глифом.

И за миг до того, как Белкин крутанул колесико зажигалки и поджег бумажку, Ромчик разглядел и — самое главное — узнал этот глиф.

Это был тот самый ромб с усиками и звездочками, который они втроем — Рома, Клеврет и Петька-Бармалей — нарисовали на стене телецентра.

29

29