– Да, конечно, Анюта! Иди. Завтра выходной.

Аня шагнула к выходу, но замерла на пороге. Ей не хотелось встречаться с Леоновым. По крайней мере не сегодня. Она вернулась к Ильину. Спросила:

– Что-то не так?

– Да. Вот конкретный случай, – майор показал фоторобот Коршунова, – когда вроде бы и по закону, но не по справедливости.

«В этой жизни, оказывается, многое не по справедливости», – подумала Аня, но вслух сказала:

– Где-то я слышала, что закон превыше всего…

Ильин улыбнулся. Но сегодня его дедовский прищур не раздражал Аню.

* * *

Ильин часто видел несправедливость, но здесь она была вопиющей. Коршунов – мститель-неудачник – обвинялся в нападении на супружескую пару, причем нигде не говорилось, что он напал, защищая одного супруга от другого.

Дело отдали в другой отдел, но Ильин решил помочь бедолаге. Стародубцев сказал, что дело ведет Нестеренко. А тот, в свою очередь, дал майору адрес пострадавших.

Металлическая дверь без глазка и ручки говорила о том, что гостям здесь не рады. Звонка тоже не было. Ильин ударил в дверь ладонью. Трижды. Потом еще и еще. За дверью послышались шаги.

– Кто? – спросила женщина.

– Полиция!

Дверь приоткрылась. Ильин достал удостоверение и предъявил в развернутом виде. Дверь распахнулась, и на площадку вышла хрупкая девушка с синяками под глазами. Она прикрыла за собой дверь.

– Я вас слушаю.

– Я по делу о нападении… на вашего мужа.

– Мы же все рассказали следователю. Или вам еще и показать? Вот, вот, – она показывала синяки на запястьях, на лице, даже плечо одно открыла, – вот.

Все они имели разный оттенок, а следовательно, и время появления на теле.

– Ты можешь обманывать следователя, можешь меня, но не обманывай себя. В тот вечер ты могла погибнуть от рук своего ненаглядного. Если б не этот старик – непременно погибла бы.

Девушка подняла на Ильина затравленный взгляд. Скорее всего такой она выглядит большую часть времени – жалкая, испуганная.