— Кобылу негулянную вашему повелителю в наложницы. — Затем аккуратно поставил посла на землю и обратился к царю: — Царь батюшка, привстань-ка.

Тот поспешно вскочил со стула, а Ваня, взяв табурет, вручил его послу, поднял с земли мохнатую шапку, слетевшую от удара, нахлобучил на голову плюгавенького, развернул того на сто восемьдесят градусов и, отпустив легкого пинка, прокричал вслед:

— Табуретка, это подарок от меня лично, чтоб с кобылой любиться сподручнее было.

До конца не пришедший в себя посланник повелителя степей так и заковылял прочь от замка с резным царским табуретом в руках.

Дождавшись, когда посол отошел из зоны слышимости, царь прошипел:

— И за что тебя Василиса-то любит, дурака?

— За твердость характера, — уверенно ответил парень.

— Понятное дело, что не за мозги.

— А что мозги?

— А то, что если бы были они у тебя, — царь постучал пальцем Ивану по лбу, — ты б подумал о том, что богатыри-то наши разъехались, кто куда и даже если сейчас за ними послать, не успеют.

— А чего, царь-батюшка, ты предлагаешь, — возмутился парень, — Василису отдать на поругание? Если б эта паскуда, — Ваня кивнул в сторону ковыляющего к горизонту посланника, — от своего имени говорила, я б его пинал до сих пор.

— Ты, Ваня, бестолочь, — с ноткой печали в голосе сказал царь. — Надо было поторговаться, отсрочить выплату. А там, глядишь, наши добры молодцы подтянулись и отбились бы мы. И всё хорошо было бы.

— Если бы, может быть бы, да кабы бы, — передразнил царя Ваня.

— Ну, коли не кабы, так бери и решай задачку, которую сам создал, — взвизгнул внезапно разозлившийся Царь.

— И решу! — Заорал в ответ Иван.

— И решай! — Еще громче заверещал царь.

Иван хотел было еще раз сказать, что решит, и уже было набрал воздуха в грудь, как за воротами раздался тоненький голосок:

— Чего орем, мальчики?

И во двор, плавно помахвая крылышками, влетела фея.

* * *