Взором их представилась следующая картина: на улице Карла Либкнехта, неподалеку от реки, стояла «тысячная толпа», и посреди ее – известная нам Анна Коленкина, которая размахивала над головой башмаком и кричала:

– Я тебе! Погоди, я тебе!

И толпа вслед за ней повторяла:

– Мы ему! Погоди! Мы ему! – выражая тем сочувствие горю злосчастной вдовицы.

– Р-разойдись! – закричал товарищ Пшонный.

– Р-разойдись! – поддержал Черномазый.

Но толпа упорствовала в намерении не оставить без борьбы завоеванных ею позиций. Тогда представители власти, протискавшись к женщине, спросили:

– В чем дело?

Но женщина по-прежнему кричала:

– Я тебе! Погоди, я тебе! – размахивая башмаком уже перед самым носом товарища Пшонного.

– Мы ему! – поддержала толпа – и тогда представитель власти выхватил револьвер…

Все очевидцы уверяют, что именно в эту минуту раздался револьверный выстрел, и даже некоторые из них склонны полагать, что этот выстрел был и остался единственным, раздавшимся в этот день на улицах города Ошпыркова, а что двух предшествовавших не было. Но как бы то ни было, именно выстрелом началась знаменитая ошпырковская эпопея.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

так или иначе связанная с предшествующей

Церковный староста Панфил Пивоваров ничего не знал о происходивших около его дома событиях. Спокойно пил он чай, и когда заканчивал десятый стакан, раздался вышепоименованный выстрел.

– Господи прости и сохрани! – прошептал он и перекрестился.

В тот же момент по коридору зашуршали чьи-то босые шаги, и торопливо открытая дверь впустила того самого незнакомца, который так ловко увернулся от настигавших его преследователей. Незнакомец был крайне взволнован, еле дышал и вытирал с разгоряченного лица крупные капли пота.

– Ну как? – спросил Пивоваров, поставив перед незнакомцем стакан чаю.

– Форменное скотство! – отвечал тот. – Неужели не могли предупредить бабу!