Бородатая физиономия сторожа высунулась из-за двери.

– А, Иван! Какими судьбами?

– Дело к тебе… От Пивоварова…

Сторож замигал, показывая тем высшую степень таинственности.

– Знаю, знаю… Интересоваться изволят? Виданное ли дело, господи ты боже мой… Не увезли еще, нет, не увезли…

Иван не имел склонности к долгим разговорам:

– Скорее, скорее… Показывай…

Оба вошли в обширный двор, обнесенный, как стеной, каменными сараями.

– Вон там… Третий номер… А это сзади – Аннушкин дом…

– Так… А ты мне скажи…

Но в эту минуту раздался весьма внушительный стук в ворота пивоваровского склада.

– Эй, сторож! Заснул!

Прячься, прячься! – засуетился сторож, – и прежде чем раскрытые ворота впустили товарища Пшонного с тремя милиционерами, нагруженными разной утварью, в которой опытный глаз мог рассмотреть части назначенной для известного употребления машины, и бутылками с какой-то мутноватой жидкостью, – Иван успел спрятаться в валявшуюся посредине двора пустую бочку.

– С обхода? – поинтересовался сторож.

– Порядком поработали! Да куда класть-то?

– Заведующего нет… Дай я в конторе посмотрю: они иной раз ключи оставляют…

Сторож вернулся с ключом, – примерили к одному замку, к другому… Ключ оказался как раз от кладовой номер три, куда и были сложены доставленные милиционерами вещи. Пшонный торопился:

– После запрешь! Пойдем, я тебе скажу…

Голоса удалились. Прошел час, два, три – сторож и не думал являться. Сидеть в бочке, когда с минуту на минуту могли прийти посторонние, – плохо, но и вылезть из бочки, чтобы кто-нибудь увидел, – тоже нехорошо. Почему нет сторожа?

– Забыл?