— Да, мне вы запомнились крепко. И домик ваш я нашел без адреса, по памяти. Только окна меня ввели в сомнение — вроде у вас были резные наличники — какие-то коровы, балалайки, груши? Верно?

— Ну как же, конечно, были. Пришлось продать, понимаешь, — явились из музея народного творчества, пристали, как с ножом к горлу — отдай да отдай в музей. А мне как раз деньги были весьма нужны… Ну, а как у тебя жизнь сложилась, Соколов?

— Я инженер, строитель. Работаю прорабом на стройке.

— Ух ты! И что же ты строишь, если это не государственная тайна?

— Сейчас сооружаю обыкновенный жилой дом — двенадцатиэтажный, блочный.

— Слушай-ка, слушай! — воскликнул Олег Матвеевич, словно его осенило.

Володя замер, будто сверху, с крюка подъемного крана сорвался стеновой монолитный блок и летит прямо на него, а у него уже нет времени сообразить, куда отскочить, куда отбежать, и вот он стоит, прикрыв руками темя, в последней слабой надежде, что жуткий груз просвистит мимо.

— У тебя там, вероятно… — начал Олег Матвеевич (падающий блок уже застил полнеба), — есть бракованные… («Нет, нет, он не об этом, он мимо!») железобетонные плиты? — докончил вопрос бывший учитель. И пояснил тут же: — Я, понимаешь, вынужден строить гараж — «Жигуль» у меня гниет на открытой стоянке.

(Грохот, ухнула, дрогнула земля. Скорую! Скорую!..)

— У нас нет списанных, Олег Матвеевич, не бывает. Ну, до свидания, я пошел. Извините, что так вломился…

— Может, еще чашечку?

Соколов отрицательно помотал головой и, чуть пошатываясь, пошел к двери, не протянув руки на прощание.

«Странный какой парень, — думал Олег Матвеевич, затворяя за ним дверь. — Наверное, поругался с женой или с начальством, поддал и пошел для утешения искать свое детство. Хотя как будто от него не пахло… Чудной…»

Три свидания с поэзией

Три свидания с поэзией

Прослыть поэтом приятно и почетно. Вот почему по редакционным коридорам бродят тоскливые стайки пришлых людей со стихами за пазухой. Их мечта и цель — просунуть в печать свои рифмованные творения (иногда не свои). Еще не признанные миром гении тычутся не в те двери, пока их наконец не посылают по верному адресу — к литсотруднику, специально натасканному отличать чистые бриллианты поэзии от графоманских стекляшек.

Работа у него непростая — народ идет всякий, с разными норовами. Одно удовольствие, например, иметь дело с весельчаком-налетчиком.