— Вы что, угрожаете?! — нервически вскрикивает литсотрудник. — Вы мне тут не угрожайте!

Но Чугунка не собьешь, он только прибавляет свинца в голос.

— Я имею право выразить чувство законной гордости. И если у меня что не так, вы обязаны подровнять и подправить. Вас для этого здесь и держат. Вы за это народные денежки получаете.

Литсотрудник весь изнутри круто стягивается и размеренно, увесисто, словно выбивает вечные слова на мраморе, изрекает:

— Чтобы писать стихи, нужно уметь писать стихи. Вы литературным мастерством не владеете. Запишитесь в литкружок, в литобъединение и учитесь. Печататься вам еще рано, просто не с чем выходить на люди. Пока что своими корявыми виршами, больше похожими на пародию, вы лишь компрометируете святую великую тему. И я здесь поставлен для того, чтобы не пропускать стихотворный брак в печать!

— Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас чего компроментирует. Где тут у вас сидит главный редактор?

— Кабинет редактора — по коридору, налево, последняя дверь. Только не просите у него «Книгу жалоб и предложений». Здесь редакция, а не парикмахерская.

— Вам еще недолго осталось тут хихикать, гражданин хороший. Я не позволю всяким надо мной испещряться, — шипит Чугунок и уходит сигнализировать.

III

Сахар Медович внешне полная противоположность Чугунку. Он цивилизован, обкатан, начитан, улыбчив, льстив, работает «на обаяшку», играет «своего человека». Но в чем-то существенном он тоже Чугунок, только эмалированный!

Сахар Медович заглядывает в дверь, любовно улыбаясь.

— Здрасьте, Канстин Севстьянч!

Узнал, собака, заранее имя и отчество литсотрудника и произнес с такой небрежной фамильярностью, словно они сообща успели съесть по восемь килограммов соли на брата.

— Наконец-то, дорогой Канстин Севстьянч, я могу лично пожать вашу мужественную длань. Я понимаю, что моя фамилия Медович для вас пока еще пустой звук, но, как говорят французы, «ки вевра верра» — будущее покажет. Это вам.

— Что это? — удивляется литсотрудник, хотя отлично видит перед собственным носом импортную шариковую ручку. На стволе ручки — стройная дама в купальнике. Гость наклоняет авторучку, и купальник магическим образом сползает с дамочки. Желтоватые от табака пальцы Медовича качают ручку в другую сторону, и красотка оказывается вновь одетой.

— Это вам, как пишущему человеку. Для вдохновения. Берите, не стесняйтесь. Мой брат из Австралии привез мне три десятка таких ручек, — легко, без напряжения врет Медович. На самом деле он перед визитом в редакцию специально купил эту ручку за трешку у спекулянта перед комиссионным на Беговой.