– Когда болото будет? – поинтересовался Глеб.

– Под ноги посмотри! Мы по нему уже идем.

Только сейчас журналист заметил, что ноги его оставляют на траве следы, которые тут же наполняются водой.

– Я думал, что болото – это когда воду видно, – заметил парень.

– Будет и вода! – пообещала Верея.

Действительно, минут через десять перед нашими героями открылось большое водное пространство, перерезанное кочками, полусгнившими стволами деревьев и островками болотной растительности.

– Иди точно за мной, – предостерегла Глеба девушка. – Если оступишься, сразу постарайся вернуться на тропу. Главное, прощупывай дно палкой! Где она начнет увязать – туда не становись – засосет!

Журналисту стало не по себе от такой перспективы, но поворачивать назад было некуда. Он кивнул и покрепче зажал в одной руке шест, а в другой – тыкву.

Дочь Яра первая начала прыгать с кочки на кочку. Там, где они отсутствовали, она смело заходила в воду, предварительно несколько раз потыкав в дно своей веткой. Парню все давалось намного труднее. Во-первых, кочки трещали под ним, вызывая немалую панику, во-вторых, когда приходилось лезть в воду, Глеба охватывал тихий ужас. Он так и видел, как черная мерзкая жижа затягивает его в себя, а гадкие пиявки высасывают кровь из его тела…

Журналист не знал, сколько продолжался этот кошмарный поход, ему казалось, что целую вечность. Но вдруг Верея куда-то выбралась и бросила палку с криком:

– Вот мы и на твердой земле!

Парень поспешил за ней – на сухой берег, поросший невысокой вьющейся травкой.

– Боже, какой счастье! – прошептал он, с отвращением рассматривая свои грязные джинсы, на которых, действительно, примостилось несколько пиявок.

– Идем, скоро дома будем, – пообещала девушка.

И она направилась к виднеющемуся впереди лесу.

Они прошли «березовый» островок и вышли на поляну, на которой располагалась небольшая избушка. Она была намного меньше той, в которой до этого жил Глеб. Но когда парень зашел внутрь, ему показалось здесь гораздо уютнее. Комната была одна, причем половину ее занимала печка. Окна были большие, и от этого было очень светло. У каждого окна стояло по лавке, а посередине комнаты размещался стол. Дочь Яра отвязала от пояса узел и положила на него.

– Это твой ужин, а в тыкве – кисель, – сказала она. – Здесь у нас не княжеские хоромы, но жить можно.

– Мне нравится, – произнес Глеб. – А подушки у вас тут имеются?

– Соломенные тюфяки.

– Это обнадеживает, потому что мое тело категорически отказывается дальше спать на жесткой лавке.