Таисия Ивановна ждала Наталью. Наталье было сорок семь, она была социальным работником, покупала и разносила одиноким старикам продукты, которые ей заказывали. За глаза Таисия Ивановна называла ее Наташкой и презирала за неустроенность в жизни и непрестижное занятие: бегать по магазинам да по старикам. «Большого ума для этого не надо!» – морщила губы Таисия Ивановна, искренне считая Наташку дурой.

Но с Натальей она была обходительна и вежлива. Она гордилась своей интеллигентностью, начитанностью и хорошим вкусом. Даже сидеть на лавочке у своего подъезда она начала совсем недавно, лишь в семьдесят семь лет. А до этого смотрела свысока на бабушек, сидящих у своих подъездов, и презрительно морщила губы.

Таисия Ивановна считала, что в последнее время жизнь повернулась к ней своим неприглядным местом. Дочь Аня и сын Кирилл уже больше года не общались с матерью, даже не звонили. Они разругались вдрызг на Новый год, когда Таисия Ивановна решила устроить семейный ужин и позвала детей. Сначала все шло хорошо. Родные давно не виделись, поэтому присматривались друг другу, были очень сдержаны и предупредительны. Но чем дольше они сидели за столом, тем чаще между ними повисали неловкие и тягучие паузы, тем больше приходилось сдерживаться. Кирилл мрачнел, Аня становилась пунцовой. Только у Таисии Ивановны получалось сохранять лицо – она выпрямлялась и метко бросала в сына и дочь мастерски отточенными фразами. Старушка не смотрела на взрослых детей и делала вид, что говорит не им и не про них. Но она знала наверняка, какой эффект произведут ее слова. Ей нравилось выводить из себя Аню и Кирилла. Она проверяла, есть ли еще «порох в пороховницах». Пороху было достаточно, чтобы взорвать весь многоквартирный дом, в котором она жила.

Над столом нависли грозовые тучи, в них искрилось электричество. Таисия Ивановна светилась от удовольствия: у нее по-прежнему ловко получается вывести окружающих из равновесия, сбить с толку, заставить волноваться и выдавать аффекты.

Первым бросил вилку Кирилл – та угрожающе зазвенела. Сын дал повод Таисии Ивановне смотреть на него, как на умалишенного, невоспитанного и неадекватного человека. Старушка воспользовалась этим и уставилась на сына так выразительно, как умела только она. Кирилл вскочил на ноги, бросил на стол салфетку и выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.

– Мама!.. – гневно бросила Аня, ставшая к этому времени багровой, и выбежала за братом. С тех пор Аня и Кирилл уже окончательно стали «неблагодарными детьми», забывшими родную мать. Они не звонили, не писали, не приходили в гости. Таисия Ивановна была гордой женщиной, поэтому тоже не писала, не звонила и в гости не звала. Только крепче сжимала тонкие губы, чувствуя большую несправедливость. В ее тщедушной груди разрасталась большая обида, которая помогала справляться с одиночеством и пустотой внутри.