— Мерецкий?..

— Да…

— И Гайда?..

— Авантюрист…

Ночь этого дня.

Туман еще гуще. Небольшую хибарку, возле мельницы, под сопкой совсем не видать.

Далеко по всем направлениям Первой Речки стоят невидимые часовые. В хибарке заседает Ревком.

— …Ну, ты не кипятись, самовар… — и Баев останавливает Кушкова на полуслове. А тот маленький, крепкий, курносый, острыми глазками на него.

— Что, не кипятись?.. — Едет!.. Надо всемерно его использовать… Не упустить… Ведь, Гайда…

— Что, Гайда? Интервенская продажная собака. Авантюрист… Выбросил его Колчак, ну и будет мстить теперь… А вы пользуйтесь… Велика радость… — Баев злобно отвернулся. — Не так, Кушков…

— Вот… как раз так и надо им воспользоваться, а потом…

Штерн слушает — он не хочет пока говорить.

А в два часа ночи из тумана вынырнул поезд, весь освещенный электричеством, и застопорился под виадуком Владивостокского вокзала.

На всех площадках вагонов стояли вооруженные офицеры — русские и чешские.

Это был поезд Гайды.

2. Поезд Гайды

2. Поезд Гайды

Серое бритое лицо, грубо очерченный нос, губы, подбородок; английский пробор, чуть прищуренные глаза смотрят на собеседника, говорят — да, и не верят ему, и думают — нет…

Это — Гайда.