Но…
Надежное прикрытие исчезает — сирена тает в морском просторе.
— Сирена… яхты… — испуганно бормочет беззащитный Крез.
— Поймите, — объясняет бармен, — поднялось сильное волнение. Очень опасно для стоящих впритирку судов. Судно мистера отплыло. Но оно вернется за мистером.
Понимает ли Ньюмен Болкан Салл его слова!
Он остается в одиночестве и отдан на растерзание преступной толпы. Ему придется умереть, его убьют, как старого парижского консьержа.
Китайцы не сводят с него своих антрацитово-черных глаз.
Девицы толпятся прямо перед ним — плотная масса разрисованной плоти, на которой вспыхивают блестки и бриллиантовая пыль юбчонок.
Движимый фанатичным желанием выжить, богатый коротышка бросается к громиле с пурпурными глазами, сует толстый бумажник ему в руки, опускает в карман его замызганной куртки булавку с тяжелым бриллиантом, сыплет сверкающие кольца на замызганный стол.
Громила сверлит кровавым взглядом бледного недоноска и скрипучим голосом произносит:
— Гад! Зачем мне это барахло.
И принимается бить его.
Покрытый синяками Ньюмен Болкан Салл, хныча, возвращается на место.
Молодой человек в матросском берете, зловеще улыбаясь, подходит вплотную к столику миллионера, вытаскивает из кармана никелевый футляр, извлекает помаду и начинает красить губы и подводить глаза.
— А я не такой… — сюсюкает он с акцентом обитателя дна, хватая бумажник и булавку.
Вспыхивает зеленая лампочка.
Она словно плавает в плотном дыму — призрачный огонек в сумрачном небе.
Ньюмен Болкан Салл с ужасом созерцает зал — он попал в страну смерти.