Затем медленно он повернулся к Буридану и сказал:

– Я принял вас здесь как брата; я дал вам убежище, а вы отвечаете мне оскорблением.

Буридан вздрогнул.

– Вы молоды, – продолжал Ганс, – и ваш рассудок замутнен любовью. К тому же, ваше оскорбление было великодушным, так как, склоняя меня к подлости, вы имели лишь одно намерение: спасти эту шайку бродяг и развратниц. Но знайте: ни один из этих бродяг, ни одна из продажных женщин – даже при том, что речь идет об их жизни – не пойдет на такую низость. И не будем больше об этом. Вечером в этом дворе состоится общее собрание, и на нем, перед всем королевством Арго, я сделаю вам встречное предложение.

После этих слов Ганс вышел, оставив Буридана в замешательстве.

* * *

День прошел для юноши в смертельном беспокойстве. Будь он один, мысль о предстоящей битве его бы лишь воодушевляла, но с ним была Миртиль! И Буридан, стоило ему лишь подумать о том, что его невесте, вероятно, предстоит умереть, чувствовал себя парализованным, что еще раз доказывает: любовь является камнем преткновения для человека действия.

Наконец наступил вечер.

Повсюду вокруг Двора чудес слышались шумы, песни, крики королевских лучников, которым уже не терпелось вступить в бой и которые усиленно поддерживались в этом нетерпении свободной раздачей терпкого вина.

Когда сгустились сумерки, во Дворе чудес началось странное движение.

В действительности королевство Арго, так сказать, столицей которого и был, собственно говоря, Двор чудес, образовывали три улицы, от которых ответвлялась целая куча более мелких улочек и проходов: улица Вольных Стрелков, улица Святого Спасителя и улица Убогих.

С этих трех улиц, словно из вышедших из берегов рек, на Двор чудес хлынул тройной поток мужчин и женщин. Были разожжены три костра; вокруг каждого из них установлены столы и скамейки. То тут, то там загорались смоляные факелы, позади которых ставились бочки. На столах, за которыми, по мере поступления и как попало, занимали места прибывающие, появлялись жбаны и кубки. Время от времени кто-либо из бродяг вставал, откручивал кран бочки, наливал выпить себе и всем своим соседям по столу.

В центре площади высилась пика, украшенная огромным куском падали, – мы говорим «украшена», так как для этих людей то было настоящее украшение. В нескольких шагах позади этого мерзкого знамени, поперек пустых бочек, были уложены доски, формируя некое подобие помоста, который освещало несколько факелов и с которого отлично просматривалось все это странное и многочисленное сборище.

Относительная тишина царила в этой толпе, собравшейся не для пирушки, но по приказу своего верховного главнокомандующего, то есть короля Арго. Возможно, там было тысяч пять или шесть мужчин и женщин, прибывших из всех углов, закоулков и щелей королевства Арго. И все они расположились по ранжиру. Герцог Грошовый, герцог Египетский, их графы, клевреты, жезлоносцы, египтяне[23], эпилептики, скуфейники, богомольцы, карманники – персонажи мерзкие, свирепые, в лохмотьях, с мрачными лицами. Весь этот поразительный, невероятный, сказочный мир являл собой страшное зрелище.