– Так и есть! – промолвил Паскаль. – Там человек пять-шесть…

– Черт возьми! Я всех их видел… как они крались! И будь ночь немного светлее, смог бы даже рассмотреть их рожи.

Паскаль поднялся на ноги.

– И ты уверен…

– Что их целая дюжина… и они уже в доме? Да, господин, абсолютно уверен.

– Должно быть, это воры, которые пришли обокрасть госпожу Латапи.

– О, господин… Двенадцать-то человек против одной старухи… Не считая еще тех, которые остались на улице, чтобы при необходимости прийти к ним на помощь. Это невероятно! Повторяю, господин: по моему мнению, эти люди что-то замышляют против нас. Одно уже их количество доказывает, что они пришли именно по нашу душу, – должно быть, знают, что с нами шутки плохи. Вот!.. Слышите? Держу пари, что они уже на лестнице!

Действительно, до ушей Паскаля донесся легкий шум, который, впрочем, тотчас же затих.

Он задумался, спрашивая себя, кто бы такие могли быть эти враги; естественно, припомнились ему и тайные опасения Анаисы, но все равно он не мог понять, вследствие каких обстоятельств молодой женщине удалось так верно предчувствовать надвигающуюся опасность.

В любом случае нужно было найти разгадку этой проблемы, а Паскаль Симеони был не такой человек, который стал бы долго соображать, как приступить к делу.

– Убери сундук оттуда, куда ты его поставил, – шепнул он слуге, – но так, чтобы ничего не было слышно.

Сундук бесшумно вернулся на прежнее место.

– Теперь, – продолжал Паскаль, – с тобой ли твоя палка?

– Вот она, господин. О!.. Стоит мне лишь почуять подобного рода забаву, как я тотчас же запасаюсь своей тросточкой!

Тросточкой Жана Фише была огромная кизиловая дубина, тяжелая, как свинец, прочная, как железо.

– И нож твой при тебе?

– Да, господин, и он со мной. Но…

– Помолчи!

И Паскаль задул свечу.

* * *