Опустив пребывавшую в полуобморочном состоянии баронессу на стул, Лапьер решительно двинулся на адвоката.

Тот слегка попятился.

– Глядите-ка, – произнес кучер, – да вы, похоже, уж струсили!

– Дело в том, мой друг, что я уже понял, – сказал Фирмен Лапрад, понижая голос и делая вид, что кладет кинжал в карман.

– Поняли что?

– Что был виноват… был не прав по отношению к моей тетушке.

– Неужели! Вы только теперь это осознали, немного поздновато!

– И все-таки… мне бы хотелось… чтобы ты ничего не говорил об этом неприятном инциденте моему дядюшке.

– Ничего! Было бы слишком уж глупо с моей стороны ничего ему не сказать! Впрочем, завтра увидим!.. А теперь, убирайтесь!

Обманутый тоном молодого человека и тем, что он спрятал кинжал, Лапьер подошел к адвокату и слегка подтолкнул его к потайному выходу.

Госпожа де Ферье, мало-помалу приходившая в себя, следила за перемещениями двух мужчин, мысленно благодаря уже Господа за счастливый исход.

Но вдруг она вскочила с пронзительным криком… который и услышал Паскаль Симеони.

В ту минуту, когда Лапьер подошел отворить дверь шкафа, молодая женщина увидела, как Фирмен Лапрад выхватил из кармана кинжал и быстрым, как мысль, движением вонзил его между плеч несчастного слуги.

Лапьер, в свою очередь, вскрикнул и упал замертво.

– Так погибнет каждый, кто попытается защитить вас, сударыня! – произнес убийца.

Это было уж слишком. Не в силах более защищаться, госпожа де Ферье упала на колени, но не для того чтобы просить пощады, а чтобы поручить свою душу Богу.

Даже молитва не смягчила сердце презренного племянника.

Впрочем, вид крови воспламенил его. Он бросился к баронессе… и снова занес над ней кинжал.

О, чудо!.. Кинжал выпал у него из рук, и с губ его сорвались страшные проклятия.

Откуда этот гнев, почему он не ударил?