Лестницы, висевшие еще на стене дома госпожи Латапи; мертвое тело у дверей лавки; раскрытые настежь ворота – все свидетельствовало о совершившейся там катастрофе.

Осматривая все эти признаки при свете факелов, толпа повторяла на все лады, что, вероятно, в «Золотой колеснице» произошло убийство, а между тем никто – в том числе и солдаты, – не решался войти в лавку госпожи Латапи, дабы лично удостовериться в преступлении.

Таким образом, одни прогуливались, болтая, около дома Латапи, другие болтали, прогуливаясь перед домом барона де Ферье, так как и там, по всей видимости, произошло нечто, так как дверь подъезда также была отворена настежь… дверь, через которую, скажем мимоходом, после разговора с Лапьером, бежала Бертранда. Случай, устроенный самим провидением, иначе Паскаль Симеони и Жан Фише нескоро добрались бы до баронессы! Как бы там ни было, но собравшаяся толпа народу лишь чесала языками, не приходя ни к какому решению.

Изменил ход дела один неожиданный инцидент.

Молодой человек, несшийся что есть духу верхом на лошади, остановился на месте происшествия.

Этим молодым человеком был не кто иной, как Жуан де Сагрера.

Бледный, сильно взволнованный, Жуан вскричал, спрыгнув с лошади, которую кто-то из толпы вызвался подержать:

– Что случилось? И что в столь поздний час делают перед этим домом все эти люди?

– Должно быть, сеньор, – отвечал офицер патруля, – в «Золотую колесницу» забрались воры. Посмотрите… вот один из них… он, похоже, упал… или был выброшен из окна… когда пытался влезть туда.

Жуан взглянул на убитого и подумал: «Но что, если эти разбойники проникли в «Золотую колесницу», чтобы убить Паскаля? Быть может, они его и убили!»

– И вы стоите здесь, – крикнул он солдатам, – когда, возможно, вы нужны там, в доме!

Произнеся эти слова, Жуан обнажил шпагу и, как безумный, бросился внутрь жилища госпожи Латапи.

Когда вошел один, могли входить и другие!

Патрульные последовали за Жуаном.

Какое зрелище представилось им на лестнице! При свете факелов они увидели несколько окровавленных человек, распростертых на ступенях, из которых одни были уже мертвы, другие же еще дышали и стонали.

Однако Жуан стал пробираться наверх, заглядывая каждому мертвому или умирающему в лицо, страшась обнаружить среди них Паскаля. Но страх этот лишь усиливался по мере того, как он кричал, поднимаясь: «Паскаль! Жан Фише!», и никто ему не отвечал.

Наконец Жуан достиг площадки, на которой находилась спальня его друга, но и там натолкнулся на трупы… но не те, которые он так опасался обнаружить.

Но что же, однако, стало с Паскалем и его слугой?