И не только в Помпее дело. Благородный Юлий Цезарь тоже приложил к этому руку. Эту историю в Риме знали очень хорошо.

Лет пятнадцать назад римский корабль, шедший из Вифинии на Родос, был захвачен морскими разбойниками у острова Фармакуссы, недалеко от Милета.

Пиратам повезло: среди пассажиров был молодой римский патриций с большой свитой, направлявшийся на Родос, чтобы поступить в прославленную школу красноречия Апполония Молона, учителя самого Цицерона.

Поняв, кого им послала в руки судьба, они потребовали колоссальный выкуп в двадцать талантов серебром, на что благородный римлянин рассмеялся им в лицо, заявив, что требовать за него так мало – означает, что пираты хотят его оскорбить и унизить. Его свобода стоит минимум пятьдесят талантов, гордо заявил он. И он готов заплатить такой выкуп!

Пираты поспешили согласиться и перевезли патриция на свой остров, где он пользовался известной свободой, занимался декламацией и риторикой, сочинял поэмы и речи, предварительно разослав почти всю свою свиту по городам Малой Азии с письмами к наместникам провинций. При себе он оставил лишь лекаря и двух слуг.

По утрам он зачитывал пиратам сочиненные накануне речи, но те лишь смеялись над ним и считали его римским дурачком. Поэтому, когда он говорил им открыто, что после выплаты выкупа обязательно им отомстит, и даже сообщал о способах, какими они будут казнены, они лишь смеялись еще сильнее.

Откуда им было знать, с кем они имеют дело!..

Через сорок дней прибыл корабль с выкупом; пленник живым и невредимым возвратился на нем в Милет. Там он без промедления снарядил корабли, собрал войско и вернулся на пиратский остров. Пираты еще даже не успели поделить богатую добычу, как он захватил их в плен. Все пиратские сокровища, что были на острове, он присвоил себе в качестве приза, рассчитался с кредиторами, а разбойников доставил в Пергам и заключил в тюрьму.

Совершив эти подвиги, патриций отправился к проконсулу провинции Азии Марку Юнию и предложил ему исполнить свои обязанности и казнить пленных пиратов. Но Юний из зависти к захваченным патрицием богатствам и в надежде на свою долю не спешил: он заявил, что «займется рассмотрением дела пленников, когда у него будет время».

Тогда молодой патриций, пожав плечами и рассудив, что уж у него-то времени точно предостаточно, сам выполнил работу проконсула. Вернувшись в Пергам, он приказал распять пойманных пиратов, как он и предсказывал им это часто на острове. В благодарность же за мягкое с ним обращение и, не желая подавать пример ненужной жестокости, он приказал, прежде чем развесить пиратов по крестам, заколоть их.