– Ну уж нет, кузен.

– Вспомните о прекрасной Эклермонде, государь.

– Ах да! Вы правы, кузен, – поспешно ответил Генрих. – Это имя заставило нас мгновенно решиться. Мы не знаем, насколько можно доверять вашей истории о рождении этой прекрасной особы. Очень может быть, что все это правда. Но правда это или ложь, ясно одно, что, если мы хотим преуспеть в наших намерениях, мы должны теперь, более чем когда-либо, повиноваться беспрекословно требованиям нашей матери.

– Совершенно справедливо, государь.

– Наша страсть растет от препятствий, которые она встречает, и мы не должны пренебрегать никакими средствами, чтобы достичь нашей цели.

– Первым шагом к этому будет примирение с Беарнцем.

– Это нетрудно устроить, – отвечал Генрих III. – Его гнев так же легко утихает, как и пробуждается. Вы увидите, как легко мы его укротим.

– Подойдите к нам, брат мой, – продолжал он дружеским тоном, приближаясь к Генриху Наваррскому, – мы вас оскорбили и спешим загладить нашу несправедливость.

– Государь! – вскричал Бурбон, бросаясь навстречу Генриху.

– Вашу руку, брат мой.

– Это рука еретика, государь.

– Все равно, это честная рука, и мы хотим ее пожать. Не отнимайте ее, брат мой, мы хотим, чтобы весь наш двор заметил, что мы с вами в дружбе.

– Да здравствует король! – закричали придворные. Этот крик был повторен тысячью голосов.

– Мы лишили вас вашей шпаги! – продолжал Генрих III. – Мы не можем потребовать от шевалье Кричтона вашего подарка, поэтому мы просим вас принять взамен нашу шпагу, – прибавил он, снимая с себя шпагу, эфес которой был украшен бриллиантами, и отдавая ее королю Наваррскому. – Обещайте нам только не обращать ее против французов.

– Я буду носить ее для вашей защиты, – отвечал Бурбон. – Доброта вашего величества не позволяет мне ни минуты сомневаться в вашей искренности, но я был бы очень рад узнать, кому я обязан такой внезапной переменой в ваших чувствах.

– Особе, помощи которой вы вовсе не заслуживали, – отвечал с улыбкой Генрих III, – нашей матери.

– Ей? – вскричал Бурбон.

– Простите нам недостойный прием, который мы вам оказали. Мы были захвачены врасплох вашим появлением и невольно ощутили некоторые опасения, которые это письмо совершенно рассеяло. Мы постараемся исправить нашу ошибку.

– Подарите мне жизнь Флорана Кретьена – и мы квиты, государь.

Эти слова снова повергли в смущение Генриха.