— Как ты хороша сегодня, дитя мое… Ах, видел бы тебя отец…

Обычный обмен любезностями. Подошел Мигель Санчес Гинеа, стройный, ладный, хоть и очень невысокий молодой человек, удивительно похожий на отца. Капитан Пепе Лобо держался позади, наблюдая за происходящим, а когда Лолита наконец обратила к нему взгляд, приветствовал ее легким поклоном — но не тронулся с места и не разомкнул плотно сжатых губ. Взяв дона Франсиско под руку, она отвела его в сторону и спросила, понизив голос:

— Как вам пришло в голову привести его сюда?

Старый негоциант принялся оправдываться. Пепе Лобо работает на него, ну и на нее тоже. Исключительно удачный случай познакомить его кое с кем из тех людей, британцев и наших, кто может оказаться полезен для их затеи. Она ведь не хуже его знает: не подмажешь — не поедешь. Это — Кадис.

— Ради бога, дон Эмилио… Ведь он — корсар.

— Ну разумеется, корсар. А ты вложила столько же денег, сколько и я. И в успехе дела должна быть заинтересована не меньше моего.

— Но здесь, на этом приеме… Согласитесь… Всему свое место. И время.

Произнося эти слова, она беспокойно оглядывается по сторонам. Дон Эмилио смотрит на нее:

— Ты хочешь сказать — «не к масти козырь»?

— Конечно.

— Не понимаю такого… Моряк как моряк. Как тысячи других. Только согласен рискнуть сильнее.

— За деньги.

— Как и ты, моя дорогая. И как я. Сей побудительный мотив в нашем городе освящен традицией не менее всех иных.

Лолита Пальма смотрит поверх его плеча. Стоя в нескольких шагах от нее, рядом с Гинеа-младшим, капитан изучает напитки на подносе, который держит перед ними ливрейный лакей. И через секунду, посвященную, надо думать, размышлениям, коротко качает головой. Подняв голову, встречается взглядом со взглядом Лолиты, а та поспешно отводит глаза.

— Он вам чем-то нравится, дон Эмилио. Признайтесь.

— А если даже и так, что тут дурного. Он и Мигелю нравится. Досконально знает свое дело, здраво мыслит. А затея наша такова, что мы должны доверять ему всецело и безоговорочно. Вот так и смотри на капитана Пепе Лобо.

— А мне он совсем не нравится.

Старик пытливо смотрит ей в лицо:

— В самом деле? Совсем?

— Я же сказала.